Путешествие в советскую Перестройку продюсера журнала «Плейбой»
Продюсер журнала «Плейбой» о своих приключениях в зоне перестройки и гласности.
Это был я — американец с чемоданом, набитым, дамским бельём и туфлями на высоком каблуке, с трепетом ожидавший таможенного контроля в Шереметьевском аэропорту. Когда Михаил Горбачев приподнял вверенный ему партией железный занавес, всем в «Плейбое» стало ясно, что надо ехать в Советский Союз и снимать русских женщин.
За таможенной стойкой находилось существо, смахивающее на гиппопотама. Глазки-пуговки изучают мои многочисленные вещи и... проскальзывают мимо коллекции женской обуви и туалетов. Этот же взгляд неодобрительно впивается в мои фото- и видеокамеры. Кажется, бегемот обеспокоен тем, что я могу «впарить» аппаратуру по спекулятивной цене. Камеры внесены в декларацию, и вот я уже стою на земле Чехова, Горбачева... и прекрасных женщин.
Саша Бородулин — наш фотограф, приехавший сюда задолго до меня, заказал мне номер в гостинице «Россия» — приятном трехтысячедвухсотместном отельчике, обладающим, однако, рядом неоспоримых достоинств. Во-первых, он находится в двух шагах от Красной площади, а во-вторых — вокруг толпами ходят симпатичные женщины.
В первый московский вечер мы должны были посетить диско-клуб, где проходил конкурс «Мистер Москва». То, что можно проводить конкурсы всяких мисс, миссис и мистеров и при этом славно веселиться, Советы поняли недавно, и теперь подобные представления проводятся на каждом углу. Саша решил искать привлекательных женщин в толпе, глазеющей на сцену.
Диско-клуб находился на краю города, в одном из мрачных многоэтажных микрорайонов. Пространство вокруг дома имело крайне унылый и необжитой вид. Тем не менее, едва мы подошли к двери, из-за нее вышел здоровяк, который зорко оглядел нас и после некоторого раздумья потребовал по двадцать рублей за вход.
Войдя внутрь, я словно очутился в найт-клабе какого-нибудь американского университета. Все были одеты не хуже американских ребят — в те же разнообразные джинсы, куртки с эмблемами университетов, в те же «Найки» и «Рибоки».
И все же эти молодые люди несколько отличались от западных собратьев. Во-первых, они совсем плохо танцевали. И во-вторых, когда обнажали зубы в улыбке (что, впрочем, случалось довольно редко), казалось, что у них во рту поработал не дантист, а какой-нибудь бравый хоккеист — клюшкой.
Пока я скитался в туманных дебрях дискотеки, Саша напряженно трудился, подбирая будущие модели. Стиль работы не отличался от нашего. Находится подходящая кандидатура, подается знак девушке-ассистентке. Она подходит и начинает деловые переговоры прямо на месте: «Мы работаем в иллюстрированном журнале. Вы очень привлекательны и, возможно, подойдете в качестве модели. Не хотите попробовать?». Мы достаточно успешно работали в этот вечер. И хотя так и не узнали, кто победил в конкурсе «Мистер Москва», четыре девушки для съемки были найдены.
Первый рабочий день в Москве. Саша организовал целую сеть агентов, неустанно отбиравших кандидаток для работы. Как и во всех странах, где нам приходилось снимать, условие позировать обнаженными не создавало никаких сложностей. Все приглашенные были вполне довольны своими телами, и никто не стеснялся.
Фотография, открывающая рубрику в журнале, должна была быть отснята на Красной площади. Мы отобрали четырех наиболее ярких девушек, одели их в облегающие платья и направились от «России» к Кремлю. По дороге обнаружился неожиданный попутчик — унылый субъект в штатском и с невыразительным лицом. Сопровождающий умело держал дистанцию — не так чтобы он шел навязчиво близко, но и не отставал. Мы посовещались и решили применить оборонительное оружие. Когда я поднял на «попутчика» видеокамеру, он моментально испарился.
Был воскресный вечер, на площади гуляло много людей. Саша нашел ракурс перед собором Василия Блаженного и начал съемку. Собралась толпа туристов, солдат, подошли даже кремлевские охранники, все смотрели и показывали пальцем. Но никто не пытался нам помешать. Никто даже не поинтересовался, что мы, собственно, тут делаем. Мы были поражены такой свободой. Эти люди, наверное, решили, что теперь в СССР возможно ВСЕ ЧТО УГОДНО.
Поработав несколько дней в Москве, мы решили порадовать себя поездкой в Сочи.
Первое, с чем мы столкнулись, — это необходимость лететь внутренним рейсом «Аэрофлота», этой советской авиакомпании, крылатой небесной преисподней. Вступив в ее владения, вы должны забыть о том, что в мире существует какой-либо сервис для пассажиров. Особенно крепко надо забыть о том, что бывают носильщики для багажа. В некоторых случаях приходится для сохранения настроения забыть даже о том, что вы когда-либо сдавали свои вещи в багаж... Итак, мы дотащили свои вещи до самолета и поставили их в багажный отсек. Потом забрались в салон и уселись в разбитые и грязные кресла. Никаких журналов во время полета, индивидуальных пакетов, наушников, вентиляции или хотя бы работающего местного освещения мы не обнаружили. Приблизительно через полтора часа после взлета пришла огромная матрешка в форме стюардессы и сунула мне бумажный стаканчик с отвратительной фруктовой водой. К моему удивлению, никто не пытался протестовать.
Кстати, возвращение в Москву было еще хуже. Мы взлетели в 11 часов вечера, и команда самолета тут же решила, что самое время включить в салоне полную иллюминацию и развлекать пассажиров громкой диско-музыкой. Свет и музыка услаждали наши глаза и барабанные перепонки в течение всего полета. Около двух часов ночи, как только самолет подрулил к зданию аэропорта, весь свет был полностью потушен, и нам пришлось выбираться из самолета в кромешной темноте; В отеле я первым делом обменял аэрофлотовские билеты до Франкфурта на билеты компании «Пан Америкэн».
...По Сочи ходят толпы пижонов, иностранцев и проституток. Последнее не так уж неестественно для советских женщин — не мудрено устать от пьяных домогательств какого-нибудь мужа-алкоголика и пойти продавать свою ласку в общей массе более щедрым и обходительным иностранцам или советским людям «высшего света». На этом поприще помимо денег можно получать дорогие сувениры, украшения, парфюмерию и одежду, не говоря уж о возможности ходить в валютные рестораны и прочие места, не доступные обладателям советских рублей. Таким образом, проституция в СССР — мир расширенных возможностей.
В поисках живописных пейзажей для съемок мы углубились в сочинские скверы и парки. Нам понравился фонтан, радужные струи которого вместе со скульптурами лебедей стали великолепным фоном для нашей фотомодели.
Одетая в легкую юбку и полупрозрачную блузку, она вошла в фонтан. Одежда быстро намокла и тут же перестала быть помехой как для похотливых, так и для пуританских взглядов. Все это происходило в многолюдной части центрального сочинского парка. Все окружающие — влюбленные пары, молодые мамы и няни с детьми, старички и старушки на скамейках — продолжали заниматься своими делами, время от времени поглядывая на тот цирк, который разыгрывал Саша со своими моделями в фонтане. Подошла группа туристов, экскурсовод начал рассказывать что-то из истории фонтана. И никто не задал нам простого вопроса: какого черта мы запихнули эту голую бабу в фонтан и что мы, собственно, тут делаем?
Мы устроили целый спектакль в отеле. Более двух часов длились съемки трех полуголых моделей в бассейне. Под бешеное щелканье затворов фотоаппаратов девочки то лежали, раскинувшись, на полу, то неспешно соскальзывали в воду. Прочие купальщики смотрели, некоторые даже показывали пальцем. Никто из администрации бассейна так и не появился и не остановил нас. Мы продолжали съемку, а я думал, что бы произошло, попытайся кто-нибудь устроить нечто подобное, к примеру, в отеле «Беверли-Хиллс».
Такому поведению властей мы дали свое объяснение: в советских людях крепко засела мысль, что если кто-либо делает что-либо странное, необычное или даже недозволенное, но при этом совершенно не прячется, то это может означать одно — у него имеется специальное разрешение. Или же у этого человека такие связи, что... Короче, и в том и в другом случае лучше не соваться с лишними вопросами. Мы молча и уверенно делали свое дело, и это всегда срабатывало.
...После успешного завершения съемок я стал собираться домой. Я оставил в СССР большую часть привезенных вещей и надеялся обратно ехать налегке. Но Саша, видимо, решил, что все должно быть иначе. Неожиданно появились ящики с сувенирами, и мой багаж вмиг пополнился матрешками, различными шедеврами советской пропаганды, галстуками и шапочками с советской символикой, разными медалями и флагами, майками, старинными литографиями и водкой.
Но был еще один сентиментальный сувенир, за сохранность которого я боялся больше всего, — десять проявленных пленок с изображением обнаженных советских женщин. Где их везти, чтобы ничьи бегемотские взгляды не нарушили покой моих сентиментальных привязанностей? После некоторого раздумья я вложил их в номер журнала «Тайм» за 10 апреля 1989 года — специальный выпуск, посвященный переменам в СССР. Это очень символично — безопасность обнаженных советских женщин, обеспеченная переменами в СССР. Виват ГЛАСНОСТЬ!
(ИМА-пресс — по материалам журнала «Плейбой ».)
(Газета "Советская молодежь" (11.04.1990)