Радио и газеты - это органы пропаганды!

Как известно, после свержения самодержавия одной из первейших задач новой власти была пропаганда коммунизма и силами одних только агитационных бригад, коих было немало, выполнить было не возможно. На помощь пришло радио,  хотя советские люди эту диковинную новинку поначалу принимали с опаской и недоверием.

Летом 1921 года в Москве появилось шесть уличных громкоговорителей, горожане впервые услышали короткую радиопередачу. Позднее, через громкоговорители с утра и до вечера транслировали всевозможные радиогазеты и радиоконцерты, а так же специальные передачи для детей, женщин и красноармейцев.

Публика на это новшество реагировала по-разному, один из современников, с явным раздражением, писал – «Стоит эдакая тумба, из которой начинает говорить ни то актер, ни то адвокат, вразумительно и ясно, голосом который заглушает уличный шум, затем дзинькает и бринькает, как в плохом граммофоне. Шансонетный оркестр,  романс, коми-куплетист, - порядочная толпа слушает эту «окрошку» с упоением».

В жилых домах первыми появились детекторные радиоприемники, но слушать их мог только один человек с помощью наушников.

Частные организации и лица могли приобретать радиопередающие и радиопринимающие устройства, но для этого было необходимо получить специальное разрешение в наркомате почты и телеграфа, а приемники зарегистрировать в почтово-телеграфном учреждении.

1925 году в РСФСР насчитывалось 25 тысяч любительских радиоприемников, а через два года, уже более 115 тысяч.

В 1927 году помимо радиодетекторных радиоприемников в домах появились репродукторы, знаменитые «тарелки или сковороды», их изготавливали из плотной черной бумаги, которая закреплялась на рамке, в центре крепился регулятор громкости.

Радио приносило государству ощутимые доходы, в магазинах начислялось до 25% на цены радиоаппаратуры. Существовала и абонементная плата с приемников за пользование, это давало государству в год до 1.5 миллиона рублей дохода.

Впрочем, прослушивание радиопередач не занимало много места в досуге горожан, слишком однообразным было содержание радиовещания и отвратительным качество звука. В одном из фельетонов описывалась деревенская радиоточка, принимающая передачи из Москвы: - «Радиотехник подкручивает кустарный радиоусилитель, пять ламп шумят без всякого согласия, цепь дает чудовищные искажения, репродуктор воет и нежно и страшно. В трех шагах от репродуктора в самом радиоузле трудно понять язык передачи. Радиотехник не виноват, он удостоверяет, что в наушники еще хуже получается. Я проверяю, что означает в жизни это хуже и полагаю, что хуже нечего быть не может»

Радиовещание велось на двух волнах по 8 часов и только по будням, велось оно в прямом эфире и первые годы почти без цензуры. Только пропагандистские радиогазеты согласовывали свои тексты. Цензура была введена, когда вовремя трансляции первомайских речей с мавзолея на Красной площади в эфир попала фраза Алексея Рыкова, глава советского правительства произнес в радимикрофон: - «Очень устал, какого черта меня никто не сменяет». Однако предлогом для ввода цензуры стала матерщина, которая в изобилии попадала в эфир во время трансляции народных шествий и демонстраций.

При крайне малом количестве радиоприемников у населения, основным местом прослушивания радиопередач были клубы, агитпункты, красные уголки или же просто городские улицы и деревенские площади с наибольшим скоплением населения, впрочем, сами крестьяне скептически относились к этой технической новинке, они нередко говорили агитаторам: - Радио, что с него спросить, все равно не ответит, хоть и говорит много.