Изложение истории теиочков и характеристика политической стороны культуры ацтеков.

Глава VI. Человек и племя 86

Основные принципы воспитания, управления, права и социальных установлений ацтеков.

Глава VII. Экономика. 97

Экономика семьи и племени ацтеков.

Глава VIII. Ремесло • 108

Как ацтеки достигли в ремесле высокой ступени искусства при помощи ограниченных технических средств.

Дж. Вайян 241

Глава IX. Изящные искусства . 119*

Рассмотрение элементов ремесла ацтеков, которые мы относим к области «изящных искусств».

Глава X. Религия . . . 129-

Краткий обзор вселенной и населявших ее богов по представлениям ацтеков.

ГлаваХ!. Культ 138

Религиозная организация, празднества и связь между культом, календарем и письменностью.

Глава XII. Внешние сношения и война. 15 •

Отношения ацтекских племен между собой во время мира и войны. Характер господства ацтеков. Военная организация и способы ведения войны.

Глава XIII. Описание Теночтитлана 159

Что увидели испанцы, когда они вошли в этот великий город ацтеков.

Глава XIV. Агония ацтекского народа. 169

Причины, обусловившие успехи испанцев и гибель ацтеков.

Глава XV. Ацтеки после завоевания. 1£М

Р. В. Киншалов. Археологическое изучение Мексики за последние годы 219

Библиография . 234

Фототаблицы—в конце книги

ПРЕДИСЛОВИЕ

Археологическое изучение Мексики только еще начиналось, когда в конце минувшего века Ф. Энгельс писал свое классическое произведение «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Однако это не помешало Энгельсу со свойственной ему гениальной прозорливостью дать предельно четкое и ясное определение общества ацтеков, самобытную культуру которых в начале XVI в. безжалостно уничтожили испанские завоеватели.

Книга недавно умершего американского археолога Вайяна «История ацтеков» содержит обильный фактический материал, позволяющий конкретизировать указания Энгельса о социальном строе ацтеков.

Джордж Клапп Вайян (1901—1945), американский антрополог и археолог (получил специальное образование в Гарвардском университете), уже с 1919 г. принимал участие в раскопках и вплоть до 1936 г. ежегодно участвовал в археологических экспедициях в Мексике, сначала в качестве сотрудника, а потом и руководителя. В 1923—1924 гг. он выезжал в Египет и в Карфаген, где работали археологи Гарвардского университета. Однако древняя Мексика продолжала оставаться в центре интересов Вайяна, и он лично исследовал многие из тех поселений, о которых пишет в своей книге: Сакатенко, Тикоман, Эль-Арболильо, Теотиуакан, Гуалупиту, Аскапоцалко, Чиконаутлу, Ноноалко. Одновременно Вайян работал в Американском музее естественной истории и университетском музее Гарварда и вел преподавание в университетах: Гарвардском, Йельском, Пенсильванском и Колумбийском. Во время войны он работал в Институте по исследованию Андов, а затем был назначен атташе по культурным связям при американском посольстве в Перу. На этой должности он оставался почти до самой смерти.

Вайяну принадлежит значительное количество специальных статей и несколько книг, из которых «История ацтеков» (The Aztecs of Mexico, Garden City, 1941) может справедливо считаться его основным трудом. В ней он подвел итог своих исследований и исследований ряда других буржуазных ученых. Труд основан на изучении большого количества археологических и

письменных источников. Именно в этом большом фактическом материале и заключается ценность книги Вайяна.

Труд Вайяна «История Ацтеков», как уже отмечалось, включает обильный материал по истории культуры этого народа, однако книга охватывает не только историю культуры. Первые главы «Истории ацтеков» дают краткую систематическую сводку всего того, что известно о народах и племенах древней Мексики — предшественниках и соседях ацтеков. Автор определил последовательность этапов исторического развития Центральной Америки и установил некоторые до этого неизвестные факты. Таким образом, если не считать отдельных исправлений и дополнений, которые должны быть внесены в связи с открытиями, сделанными после смерти Вайяна *, его труд представляет собой сводку всех достижений буржуазной науки в области изучения прошлого ацтеков. Но методологические установки Вайяна нас ни в коем случае удовлетворить не могут, хотя в ряде случаев логика фактов наталкивает и его на некоторые правильные частные выводы и наблюдения, в особенности когда он пользуется исследованиями друга Л. Моргана — А. Банделье.

Приведенные в книге Вайяна факты, многие из которых стали известны лишь в течение последних десятилетий, убедительно подтверждают правильность предложенной Ф. Энгельсом более пятидесяти лет тому назад характеристики ацтекского общества. Мастерское владение марксистским методом дало возможность Энгельсу еще в конце XIX в. на материале повествовательных источников правильно определить закономерности развития доклассового общества и тем самым дать верную характеристику общественного строя древних ацтеков.

Как известно, Энгельс использовал в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» наблюдения, изложенные в знаменитом труде Льюиса Моргана «Древнее общество», содержащем, согласно подзаголовку, «исследование линии человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации». Оба основоположника марксизма чрезвычайно высоко оценивали заслуги Моргана в области изучения первобытного общества. «Ведь Морган в Америке по-своему вновь открыл материалистическое понимание истории, открытое Марксом 40 лет тому назад, и, руководимый им, пришел при сопоставлении варварства и цивилизации, в главных пунктах, к тем же результатам, что и Маркс»**, — писал Энгельс в 1884 г. в предисловии к 1-му изданию названного выше труда.

* См. в конце книги статью Р. В. Кинжалова «Археологическое изучение Мексики за последние годы».

** К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, М., 1948 г., стр. 160.

В противоположность Марксу и Энгельсу, буржуазная наука старательно замалчивала действительно великие открытия Моргана. Причину столь неприязненного отношения «официальной школы» к американскому ученому Энгельс указывает в предисловии к 4-му изданию «Происхождения семьи, частной собственности и государства», вышедшему в 1891 г. Он пишет, что Морган «не только подверг цивилизацию — общество товарного производства, основную форму нашего современного общества, — критике, заставляющей вспомнить о Фурье, но и говорит о грядущем преобразовании этого общества такими словами, которые мог бы сказать Карл Маркс» *. Заговор молчания по отношению к Моргану продолжается среди буржуазных ученых, как европейских, так и американских, до сих пор.

В этом заговоре молчания участвует и автор книги «История ацтеков» — Д. К. Вайян. В обширной библиографии, приложенной к английскому изданию, мы напрасно стали бы искать упоминание работы Моргана «Древнее общество», которую Энгельс назвал трудом, создавшим эпоху **. Вайян, отказавшись в угоду официальной буржуазной науке от предложенной Морганом характеристики ацтекского общества, пользовался, однако (и это положительным образом сказалось на его труде), работой другого американского прогрессивного ученого, друга Моргана, а именно А. Ф. Банделье, который, в противоположность Моргану, не делал из своих наблюдений страшных для капиталистического общества выводов о будущем возрождении, «в высшей форме — свободы, равенства и братства древних родов» ***. Поэтому он не был предан остракизму буржуазной наукой, и использование его исследований считается допустимым для благонамеренного американского ученого. Вайян довольно широко привлек работы Банделье в главах VI и VII («Люди и племя» и «Экономика») своей книги. Следуя Банделье, Вайян пишет: «И в теории и на практике ацтекское общество было демократическим, и его экономическую базу составляло общинное владение средствами производства» (стр. 89). Изучая исследования последователя Моргана — Банделье, Вайян невольно до некоторой степени перенял материалистическое толкование исторического процесса и иной раз верно освещал, опираясь на многообразный включенный в его книгу материал, некоторые стороны жизни древних ацтеков. Например, он правильно пытается понять религию ацтеков, исходя из исследования социальных обязанностей

* Л. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, М., 1948 г., стр. 132.

♦♦ Там же, стр. 172.

♦♦♦ Там же, стр. 310.

и хозяйства (стр. 85). В главе, посвященной быту ацтеков, Вайян проводит резкую грань между бытом родовой знати и основной массы племен (стр. 102—103).

Тем не менее, считать Вайяна приверженцем материалистического метода в изучении истории нельзя. Это типичный представитель позитивистской буржуазной историографии. В его книге нередко проскальзывают характерные для буржуазного историка объективизм и модернизация исторического процесса.

Будучи типичным буржуазным ученым, Вайян не осознает качественного отличия производительных сил классового общества от производительных сил первобытно-общинного строя и поэтому без стеснения говорит о преимуществах архитектуры ацтеков по сравнению с архитектурой Египта рабовладельческой эпохи. Он отдает дань методологии буржуазной историографии и тогда, когда уделяет непомерно большое внимание миграции как фактору исторического процесса. Так, в I главе миграциями объясняется изменение в хозяйстве, а во II главе — перемены в стиле художественных изделий.

Все указанные недочеты книги Вайяна надлежит учесть для того, чтобы можно было использовать приведенный им обширный и разнообразный материал для создания подлинно научной, марксистско-ленинской характеристики общества ацтеков^ которое было уничтожено бандой испанских авантюристов, возглавляемых Эрнандо Кортесом.

Каков же был строй ацтекского общества того периода его существования, когда оно играло столь значительную роль в истории племен Центральной Мексики, что испанские завоеватели соавнивали его с современными им феодальными государствами Европы?

Период расцвета ацтекского общества был непродолжителен. Он начинается с 1426 г., года заключения союза трех племен— ацтеков Мехико, тескоко и тлакопанцев, — и заканчивается 1521 г., годом вторжения испанцев, т. е. обнимает немногим менее столетия. Морган безусловно прав, когда заявляет, что «до 1426 г., когда возникла ацтекская конфедерация, в жизни племен долины произошло очень мало, что бы имело историческое значение» *. Теснимые более сильными племенами, ацтеки нашли себе убежище на небольшом острове площадью около 12 кв. км, находившемся в болотистой юго-западной части озера Тескоко. Здесь они основали два поселения — Те- ночтитлан и Тлалтелолко, — которые долго сосуществовали как два самостоятельных пуэбло (племенных поселка). Лишь в середине XV в. Теночтитлан победил своего соперника, и оба поселения слились в одно грандиозное пуэбло, носившее имя Мехико. Ацтеки Теночтитлана и Тлалтелолко принимали в

* Л. Морган, Древнее общество. Л., 1935 г., стр. 112.

8

свою среду многочисленных представителен других племен, так что их остров стал убежищем для беглецов с материка. Поэтому на ацтекском племени лежала печать искусственного образования, хотя оно по большей части и было создано из родственных элементов.

Объединенные в 1426 г. наступательно-оборонительным союзом, ацтеки, тескоканцы и тлакопанцы сломили господство мощного племени тепанеков и разрушили его главное селение Аска- поцалко на западном берегу озера Тескоко. Уничтожив гегемонию тепанеков, союз трех вышеназванных племен занял их место и стал в течение последующего времени, вплоть до прихода испанцев, вести постоянные войны с соседними племенами. В этих войнах очень скоро ведущую роль начали играть ацтеки. Они заняли главенствующее место в союзе племен. Для внешнего мира слава ацтеков и их громадного пуэбло Мехико полностью затмила и тлакопанцев и даже значительно более мощных тескоканцев, игравших в прошлом значительную роль среди окружающих племен. Поэтому вполне понятно, что некоторые из испанских историков были склонны преувеличивать численность населения пуэбло Мехико, основного поселения ацтеков, которые держали, казалось, опираясь лишь на свои собственные силы, в подчинении и страхе многочисленные племена вплоть до морского побережья на востоке. Современная буржуазная наука некритически подошла к явно преувеличенным численным данным испанских историков. Не является исключением в данном отношении и Вайян, слепо следующий за такими историками, как Гомара и Мартир, утверждавшими, что в Теночтитлане количество домашних очагов составляло 60 тысяч. Ваяйн заявляет; что город Мехико имел 200 тыс. жителей (стр. 96), забывая о том, что Суасо, посетивший Мехико в 1521 г., определил его население в 60 тыс. человек, и это же количество мы находим и у анонимного конкистадора, сопровождавшего Кортеса. Л. Морган считает, что данные последних двух авторов наиболее близки к действительному положению вещей *. Знаменитый американский исследователь обосновал это вполне закономерно указанием на то, что «те, кто принимают еще большее число, должны доказать, каким образом варварский народ, не имевший домашних животных и стад и не знавший полевого земледелия, мог прокормить на такой же территории большее число жителей, чем может содержать в настоящее время цивилизованный народ, вооруженный всеми этими преимуществами» **.

Вайян не понимает подлинного значения производительных сил и того основного положения единственно научной, марксистской методологии, что «в соответствии с изменением и разви

* Л. Морган, Древнее общество. Л., 1935 г., стр. 114.

** Там же.

тием производительных сил общества на протяжении истории — изменялись и развивались производственные отношения людей, их экономические отношения» *. Главу, говорящую о строе ацтекского общества, он ставит перед главами, посвященными характеристике его производительных сил, и строй ацтеков у него не вытекает из этой характеристики. Между тем, следует сказать, что земледелие, основа хозяйства ацтеков и союзных с ними оседлых племен, велось у них с помощью самых примитивных орудий труда. Важнейшей особенностью, специфической для древней земледельческой культуры ацтеков Мехико, отличающей ее от земледельческих культур восточного полушария, является прежде всего отсутствие сельскохозяйственных животных. Испанские писатели говорят лишь о «немой собаке», которую они нашли на Вест-Индских островах, а также в Мексике. Кроме собаки, племена Центральной Америки знали лишь одомашненных птиц — индеек, особую породу мелких уток и некоторые виды дикой курицы. Все сельскохозяйственные работы производились вручную. Поэтому у ацтеков и не было подлинного полеводства, а они возделывали в искусственно орошаемых огородах (так называемых «чинампа») маис, бобы, тыкву, табак. Универсальным земледельческим орудием была простая палка-копалка, так называемая «коа». Основной земледельческой культурой был маис (именно в Центральной Америке нужно, по мнению некоторых ученых, искать родину этого растения). Морган указывает, что маис, благодаря «его пригодности к употреблению как в зеленом, так и в зрелом состоянии, его высокой урожайности и питательности, оказался более богатым даром природы, содействовавшим начальному прогрессу человечества, чем все другие хлебные злаки, вместе взятые» **. Маис, источник обильной мучной пищи, постепенно освободил ацтекское общество от людоедства, которое сохранилось, правда, «как религиозный акт или, что здесь почти равносильно, как колдовство» ***.

Ацтеки обладали довольно высокой строительной техникой, которая давала им возможность воздвигать из кирпича-сырца и камня похожие на крепость общинные дома. Они сумели посредством плотин и каналов окружить свое пуэбло обширным искусственным озером и благодаря этому укрепили свое положение среди прочих племен. Согласно Моргану, ацтекская «строительная техника. была одним из крупнейших достижений, без которого они, вероятно, не поднялись бы над уровнем окружающих их племен»****.

♦ Краткий курс истории ВКП(б), стр. 119.

• * Л. Морган, цит. соч., стр. 18.

*** К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, М, 194S г , стр. 178.

♦♦♦♦ Л. Морган, цит. соч., стр. 112.

Эти достижения строительной техники ацтеков покоились, так же как и их достижения в области земледелия, на весьма примитивных орудиях труда. Ацтеки, правда, обрабатывали самородные металлы — золото, серебро и медь, — но только лишь способом холодной ковки. В противоположность перуанцам, ацтеки еще не знали бронзы, и поэтому они все еще не могли обходиться без оружия и орудий из камня. Не применяли технических усовершенствований и творцы великолепных нарядов из пестрых птичьих перьев, так же как и прядильщики хлопчатобумажных тканей превосходной работы. Простейшим ткацким станком и веретеном с пряслицем ограничивалось оборудование мастерской ткача. Искусным гончарам ацтеков не был известен гончарный круг. Тем не менее, ацтекские ремесленники добивались поразительных успехов виртуозным применением своих примитивных орудий труда. Особенно примечательны их достижения в прикладном искусстве. Кортес должен был признать, что ювелирные изделия мексиканцев превосходят по мастерству изделия испанских ювелиров. Правда, предводитель конкистадоров, знавший до того лишь индейцев Антильских островов, пребывавших на средней ступени дикости, был склонен к преувеличенной оценке всего того, что он видел во время своего похода в пуэбло Мехико. Но все же, как отмечает советский историк искусства А. А. Сидоров в своей книге, посвященной искусству древней Америки, золотые изделия мексиканцев, доставленные в Европу, «вызвали всеобщее удивление и восхищение таких знатоков, как Петрус Мартир, испанский хронист, и Альбрехт Дюрер, великий немецкий художник» *. Поражают мастерством и некоторые творения ацтекских ваятелей, как, например, голова воина, представленная на табл. 40.

Весьма примитивным было и пиктографическое (рисуночное) письмо ацтеков, служившее в основном для записи дани, получаемой с покоренных племен.

Достаточно примитивны были и семейные отношения, которые застали в XV в. у ацтеков испанцы. Ф. Энгельс пишет о семье в Америке: «Нет таких признаков, которые позволили бы заключить, что здесь до открытия и завоевания когда- либо существовала где-нибудь прочная моногамия» **. Вайян воздерживается от попытки дать характеристику семьи ацтеков, но данные, приведенные им на стр. 88—89, не противоречат заключению, что семья у ацтеков была парной. На основании данных, приводимых Вайяном, можно заключить, что ацтекское общество XV в. было обществом варварским, не знавшим еще государства, находившимся еще в рамках родового строя.

* А. А. Сидоров, Искусство древней Америки, М.—Л., 1933 г., стр. 5й.

*♦ К. Маркс и Ф. Энгельс, цит. соя., стр. 201.

Испанские авторы не видели родов у ацтеков, так же как американские авторы до Моргана не видели ирокезских родов *. Только Морган вскрыл значение этой основной ячейки социальной системы, характерной для периода варварства. В главе о социальной организации ацтеков Вайян, как уже отмечалось, следовал взглядам личного друга Моргана — Банделье. Поэтому он смог достаточно полно отметить черты родового строя, существовавшего у ацтеков, и подчеркнуть демократичность их социальной организации. Каждый ацтек входил в состав рода, а через род — в состав племени, которое обычно состояло из 20 родов. Каждый род решал свои дела и выбирал руководителей из числа людей, выделившихся личной доблестью или осведомленностью в области культа. Дела, касающиеся всего племени, решались советом, в который входили руководители родов (стр. 86). Морган указывает и на наличие фратрий родовой организации ацтеков. Здесь они назывались калпулли. Вайян также находит их в тех четырех подразделениях, на которые распадались 20 родов племени ацтеков. Фратрии эти выбирали четырех вождей, державших в своих руках исполнительную власть и руководивших военными силами (стр. 91). Морган приводит очень любопытную цитату из «Мексиканской хроники» туземного автора Тесосомока о том, что мексиканским вождем был поставлен вопрос, готовы ли выступить в поход «все мексиканцы, по правилам и обычаям каждого округа, каждый со своими вождями». Морган очень удачно сопоставил это место из хроники Тесосомока с советом Нестора Агамемнону построить войска по фратриям и племенам **. Каждой из упомянутых четырех фратрий соответствовал особый квартал в пуэбло Мехико ***, и каждый из четырех вождей вместе с тем был и начальником соответствующего квартала. Он разделял землю между родами, входившими в состав фратрии-квартала, а руководители родов распределяли ее между отдельными членами. Испанские писатели подчеркивают, что собственниками земли были фратрии и роды. Человек, обрабатывавший индивидуальный участок, являлся собственником только одного урожая. Поэтому прав Морган, заявляя, что «вывод о существовании у ацтеков родов вытекает также из их землевладения».

Вполне закономерно Вайян отмечает демократичность родовой организации в Теночтитлане. Однако автору следовало бы также указать и на то, что принцип демократии при выборе четырех вождей фратрий несколько нарушался. На стр. 91

* Л. Морган, цит. соч., стр. 115.

* Там же, стр. 117.

Там же, стр. 116. Л. Морган отмечает, что эти четыре квартала Мехико существовали и в его время и назывались кварталами св. Иоанна^ св. Марии, св. Павла, св. Себастиана.

**** Там же, стр. 117.