Час внедрения

Когда вы сами проходите, весь путь от начала до конца, от идеи до внедрения,— это идеал, к которому стремится любой настоящий ученый. Подобных примеров и судеб не так уж и много. Курчатов — от основ ядерной физики до создания атомной промышленности и техники. Королев — от первых полуигрушечных ракет до полета человека в космическое пространство и до начала освоения планет Солнечной системы с помощью автоматов...

Это ведь замечательная судьба! Но дана она людям очень сильного характера. И оплачена самой высокой ценой — поистине космическими перегрузками в работе и в жизни. Кстати, когда они начинали, ничто еще не предвещало большого (в том числе и экономического) эффекта, который становится очевидным сегодня. Но они верили — впрочем, почему верили? — они знали, что занимаются проблемами, крайне важными для страны.

Словом, время предоставляет ученому возможность пройти путь от идеи до внедрения. Но надо иметь характер, чтобы этой возможностью воспользоваться.

Что есть настоящее внедрение? Не только некая организационно-технологическая акция. В центре его всегда стоит личность, созвездие личностей, коллектив. Внедрение — это и определенный процесс, ломка привычного образа мышления, ломка образа жизни, которые происходят и в коллективе, и во внутреннем мире человека.

Возьмите тот же «термояд». Сегодня, когда обозначился переход от поискового этапа к внедрению, здесь складывается довольно сложная ситуация. Те, кто им занимался и еще вчера считался «чистым» физиком (скажем, академик Б. Б. Кадомцев, его сотрудники, многие другие ученые),— все теперь должны приобрести большой инженерный опыт.

Почему? Да потому, что трудно было бы сразу же передать дело в другие руки. Пока еще в этой области не сложились свои инженерные кадры. Конечно, они будут. С каждым годом все большую и большую роль станут играть в термоядерной энергетике именно инженеры. Будут и здесь, а не только в космических исследованиях, свои главные конструкторы. Но и физикам придется перестраиваться. Словом, через плечо ученого все время как бы должен заглядывать инженер, через плечо инженера — ученый...

Науке, за редкими исключениями, на уровне сверхталанта, гениальности, не нужны сегодня ни Дон Кихоты, ни Гамлеты, ни деловые люди сами по себе, вне исследовательского коллектива. Ибо современная наука решает крупные задачи именно коллективами. А вот коллективам этим крайне необходимы и Дон Кихоты, и Гамлеты, и деловые люди. И важно, чтобы все они работали дружно. Как говорят физики, в фазе, когерентно. Тогда практический результат будет пропорционален не числу людей, а минимум квадрату этого числа.

Но это и очень большое искусство — объединить совершенно разных людей, с разными характерами и подходами к науке, создать условия для их плодотворной работы вместе. Искусство. И наука одновременно!

Человек должен чувствовать доверие. Тогда он работает с большей отдачей. Тогда он может рисковать. Без риска, без ошибок, может быть, где-нибудь и можно прожить. В науке — нет! Если вы, не чувствуя доверия со стороны руководителя, будете думать лишь о том, как бы не допустить ошибки, все это выльется в конце концов в чистую бюрократию. Потому что в науке нет таких дорог, по которым можно пройти без ошибок, о которых вы можете сказать, что знаете, чем они кончатся...

Попытка же устраивать для науки прокрустово ложе никогда еще никому не удавалась. Познание — это в какой-то степени процесс броуновский. Если вы сделаете движение одномерным, закроете для него все координаты, кроме одной, то и в этом направлении движение исчезнет. Ибо столько энергии уйдет на столкновение со стенками, что ее совсем не останется на устремление вперед.

Моральные аспекты ответственности ученого перед обществом нередко обсуждаются широким общественным мнением довольно односторонне. Философы, ученые, журналисты выбрали несколько уже вошедших в обиход тем и по многу лет кругами ходят вокруг них. Это пьеса Бертольта Брехта «Жизнь Галилео Галилея». Это атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки и «дело» Роберта Оппенгеймера. Это, наконец, отрицательные экологические последствия крупномасштабной преобразовательной деятельности людей.

Все это чрезвычайно важные нравственные стержни. И дискуссии о моральном выборе ученого, об ответственности его за те изменения, которые наука диктует жизни, не потеряют своей актуальности, пока не потеряют свою остроту эти проблемы в самой действительности. Но есть, когда мы говорим об ответственности, и другая, не менее важная, сторона. Ответственность за ускорение прогресса, за улучшение жизни людей, за то, чтобы дать им больше возможностей сделать свою жизнь яркой, осмысленной, богатой и в материальном, и в духовном отношении. Когда ученый находится на переднем крае, чувствует и видит новые шансы для прорыва человечества в будущее, когда он получает счастливую возможность заглянуть дальше других, на него падает и особая ответственность за то, чтобы его результаты быстрее были использованы для получения новых фундаментальных преимуществ в технологии.

Он не может при этом не быть гражданином своей страны, не думать о завоевании для нее плацдармов таких преимуществ на фронтах мировой науки, не может не понимать, что именно на этой основе наша страна может успешно участвовать в международном разделении труда, конкурировать на мировом рынке с научно-технической продукцией развитых капиталистических стран.