От редакции

Несмотря на исключительно важную роль, которую играет математика в изучении окружающего нас мира и в развитии техники, имена замечательных математиков пользуются гораздо меньшей популярностью, чем имена великих изобретателей и физиков, астрономов и естествоиспытателей. Объясняется это тем, что открытия в области математики, как правило, носят весьма специальный характер и поэтому совершенно неизвестны широкой публике. Особенно не повезло в этом отношении математикам XIX И XX веков, работы которых, связанные с наиболее сложными разделами современной математики, в большинстве своем доступны лишь узкому кругу ученых-профессионалов. Не является в этом отношении исключением и великий норвежский ученый, гениальный математик Нильс Хенрик Абель. Очень многие, вероятно, никогда даже не слыхали этого имени, а волнующая история жизни Абеля знакома только немногим историкам математики.

Между тем биография Абеля представляет очень большой интерес. Он родился в стране, которая в начале XIX века была одной из самых бедных и удаленных от научных центров провинций Европы, всю жизнь боролся с жесточайшей нуждой и, умерев от чахотки в возрасте 26 лет, оставил миру несметные научные богатства, прославившие и его самого и его родину.

Книга известного норвежского математика и популяризатора науки О. Оре (живущего сейчас в США)

подробно знакомит нас с обстоятельствами жизни и творчества его великого соотечественника. В книге хорошо показана жизнь Норвегии того времени, быт и нравы студенческой молодежи, система образования этой своеобразной страны, рассказано о создании первого норвежского университета. Описывая путешествие Абеля по Германии и Франции, Оре вводит читателя в курс научной жизни этих стран, знакомя его со многими замечательными учеными того времени. Много интересного рассказывает Оре о научном кружке Крелле и о создании знаменитого «Журнала Крелле» — первого в Германии научного математического журнала, игравшего большую роль в развитии математики на протяжении всего XIX века. В процессе подготовки своего труда Оре собрал громадное количество документов: отрывки из частных писем, газетных статей и официальных бумаг буквально переполняют страницы его книги. Вместе с тем автор сумел дать достаточно яркое представление о роли Абеля в развитии математики и объяснить в общих словах сущность его научных открытий. Благодаря этому человеческий облик гениального юноши становится особенно близок и дорог всем, кто прочтет эту книгу.

Русский читатель до сих пор не имел возможности познакомиться с полной биографией Нильса Хенрика Абеля. Интересная книга Оре заполняет, таким образом, существенный пробел в нашей литературе по истории математики, и можно надеяться, что она доставит удовольствие многим нашим читателям.

Звездочками обозначены примечания переводчика; примечания автора обозначены цифрами.

7. Два пастора

Всякий рассказ сплетается из множества нитей, и все же он должен иметь какое-то начало во времени и пространстве. Чтобы приступить к нашему повествованию, мы вернемся на двести лет назад в маленький приход Иерстад на юге Норвегии. Приход расположился в горах в 10—12 милях от побережья, немного западнее Осло-фиорда. В Норвегии не редкость куда более дикие места. Сейчас сюда нетрудно добраться поездом или автомобилем, но в те времена это скромное поселение было совершенно оторвано от внешнего мира. Оно прилепилось к крутым скалистым берегам большого вытянутого с севера на юг озера с той стороны, где озеро дальше всего уходило от моря Добраться в Иерстад на подводе было почти невозможно. Грузы обычно доставлялись сюда в лодках по озеру, а люди добирались пешком или верхом на лошадях. Только зимой, когда сани быстро неслись по замерзшему Иерстадскому озеру, поездка в Ризер, ближайший город на побережье, превращалась в приятную прогулку.

В 1784 году в Иерстаде произошло радостное событие: в приход назначили нового священника и притом как нельзя более подходящего! Среди официальных представителей власти священник ближе всех жителям общины. Он не только заботится об их душах, но и руководит всеми их земными делами; в его руках их благополучие, их радости и печали Однако при назначении священника с желаниями прихожан никто не счи-

гается. Им дозволено лишь надеяться, надеяться и молиться о мудром решении короля в Копенгагене, верховного главы лютеранской церкви в объединенном датско-норвежском королевстве.

Новому священнику Хансу Матиасу Абелю было около сорока лет. Довольно богатый приход в Иерстаде достался ему в награду за самоотверженную службу в бедных заброшенных горных районах, где он провел свою молодость. Семья Абелей насчитывала в прошлом немало государственных служащих Прапрадед Ханса Матиаса, датский купец из Южной Ютландии, благодаря своим выдающимся способностям добился одного из самых ответственных административных постов, связанных со снабжением норвежской армии. Предки этого купца были выходцами из прихода Абильд в Южной Ютландии; отсюда, по-видимому, и происходит фамилия Абель.

Пастор Абель вырос в Бергене. Его отец занимался торговлей и был членом городского управления. Ханс Матиас Абель на всю жизнь остался верным обычаям зажиточных консервативных кругов Бергена и даже в Иерстаде продолжал носить парики и бриджи *), хотя и то и другое давно уже вышло из моды. О своих париках он заботился особенно тщательно: они всегда старательно расчесывались щеткой и для сохранения формы развешивались на деревянных колышках, укрепленных в специальном столе. Пастор Абель любил порядок: каждый парик имел свое постоянное место и особое назначение, на самом высоком колышке в центре стола висел праздничный парик, предназначенный для воскресной службы.

Простой и скромный человек, пастор Абель отличался безыскусной набожностью и глубокой религиозностью, которые сочетались в нем с неизменным чувством долга и искренней заботой о благе простых людей. К тому же он вовсе не был трусом и, когда нужно было отстоять доброе дело, умел разговаривать прямо и откровенно не только со своими прихожанами, но и со власть имущими. Современники, по-видимому, не слиш-

Узкие брюки, заправляемые в сапоги.

ком высоко ценили его образованность. И действительно, Абель получил богословскую степень в Копенгагене, закончив обучение с самыми низкими проходными баллами. Правда, то же самое известно и о многих весьма выдающихся людях, намеренно кончавших учебные заведения с посредственными отметками, чтобы сократить срок обучения — практика весьма распространенная в то время благодаря странной экзаменационной системе, при которой каждый кандидат объявлял заранее, с какой отметкой он хочет быть выпущен.

Нового приходского священника ждало множество забот. Самой серьезной из них была забота об обучении детей. В Иерстаде не хватало учебников, не хватало денег, почти совсем не было учителей. Некоторых из них Матиас Абель готовил сам, других он посылал на короткое время в город, тратя на это все свое жалование мирового судьи. О школьных помещениях в то время не имели никакого понятия. Учителя кочевали с фермы на ферму, оставаясь в каждом новом месте всего несколько недель. Жалование их состояло главным образом из дарового стола и постели; занятия происходили, где придется, чаще всего классной комнатой служила кухня, где никто, конечно, и не думал прерывать повседневную работу из-за того, что детей тут же обучали чтению, письму и арифметике. Зимой это оправдывалось хоть тем, что кухня была единственной теплой комнатой в доме.

Помимо образования, существовала еще проблема помощи бедным, самый факт существования которых постоянно напоминал о том, что условия жизни прихожан нуждаются в улучшении. Пода зая крестьянам пример, Абель распахивал на пасторской ферме новые участки земли, сеял лен и учил прихожан ткать полотно. Но, конечно, самым замечательным из его новшеств была попытка выращивать картофель, который крестьяне называли тогда «земляным яблоком». В Норвегии, так же как и в Ирландии, только распространение этой новой культуры могло избавить население от вечной угрозы голода.

При том серьезном отношении к своим обязанностям, которым отличался пастор Абель, свободного

времени у него оставалось немного. Но долгими зимними вечерами он все же позволял себе отдохнуть, сочиняя стихи или изучая историю Иерстада. (Материал, который собрал Абель, был опубликован только после его смерти.)

Жена пастора Элизабет Абель, в девичестве Норман, деятельно занималась хозяйством и руководила многочисленными слугами. Элизабет и Ханс Матиас оказались на редкость удачной парой. Сохранились стихи, в которых Абель уже в преклонном возрасте с любовью пишет о своей жене:

Моя благословенная жена!

Ты принесла покой и мир в мой дом, Ты украшеньем лучшим стала в нем, Ты щедрою судьбой в награду мне дана.

Пасторский дом славился гостеприимством и хлебосольством. Однако вино было здесь под запретом. В этой суровой стране пьянство казалось неизбежным злом, и если уж пастор ничего не мог сделать, чтобы искоренить этот порок, он стремился, по крайней мере, подать своим прихожанам хороший пример. Крестьяне же пили водку ежедневно. Мужчинам действительно трудно было выйти утром в поле, не согревшись парой глотков местного бренди К пьянству так привыкли, что оно казалось совершенно нормальным явлением.

Пастор Абель никогда не брал в рот хмельного. Легко себе представить огорчение жителей Иерстада, когда однажды воскресным утром они увидели его на улице совершенно пьяным. Облаченный в сутану, пастор направлялся в церковь; натыкаясь на группы ожидающих прихожан, он извинялся и глупо хихикал. Преследуемый неодобрительными взглядами собравшихся, он прошел кое-как через боковой придел и добрался до паперти. Но тут вдруг пастор Абель выпрямился, ударил обеими руками по аналою и произнес громовым голосом; «Надеюсь, вы следили за мной внимательно. Вот на что вы похожи, вот каковы вы бываете, когда пьяны. Созданные по образу и подобию божию, вы ведете себя хуже зверей» К сожалению, дьявол алкоголизма не очень-то боится заклинаний, и Абелю оставалось одно

утешение: все, что можно было сделать с помощью слов, он сделал.

Церковные власти ценили преданную службу Абеля, но он весьма неохотно принимал похвалы. Однажды священники из окрестных приходов собрались в доме Абеля на праздничный обед, устроенный в честь епископа Педера Хансена, который только что закончил очередной объезд епархии. В конце обеда епископ поднялся, церемонно поблагодарил хозяина и сообщил всем присутствующим, что он намеревается назначить Абеля старшим священником округа. Несколько минут пастор Абель сидел молча, потом встал и ответил: «Я не приму назначения. Если это бремя, его следует возложить на более молодого и сильного, если это честь, ее следует оказать более достойному». Епископ был поражен. Он встал из-за стола и удалился в свою комнату. Жена и друзья умоляли Абеля извиниться, но пастор упорно отказывался. «Я не сказал ничего оскорбительного»,— повторял он. Епископ оказался почти таким же упрямым и два дня не выходил из комнаты.

У Ханса Матиаса Абеля было всего двое детей, хотя в те времена в пасторских домах детей часто бывало больше дюжины. Старшая дочь Маргарета Марине так и не вышла замуж и большую часть своей жизни провела с родителями. Надеждой и гордостью отца был младший сын — Сёрен Георг Абель. Мальчик родился в 1772 году. С годами оказалось, что по характеру он во многом полная противоположность старому пастору. Одарив Сёрена Георга незаурядными способностями, природа лишила его силы и простоты отца; живой и предприимчивый, он постоянно строил тысячи планов, но у него не было того глубокого чувства долга, которое отличало Ханса Матиаса; ему страстно хотелось отличиться на общественном поприще, но ненасытное честолюбие, никогда не дававшее ему покоя, могло бы привести его к большим успехам, обладай он хоть некоторой долей хладнокровия своего отца.

Первыми занятиями маленького Сёрена Георга руководил домашний учитель. Высших учебных заведений в Норвегии в это время не существовало, поэтому для завершения образования его по традиции послали в

Данию. Надо сказать, что в тогдашней Норвегии отсутствовали не только университеты, но и другие весьма необходимые учреждения. У северного союзника Дании не было, например, даже своего банка, и многие норвежцы начинали понимать, что их страна — скорее провинция объединенного датско-норвежского королевства, чем равноправный союзник, как это было задумано вначале.

В Дании Сёрен Георг посещал сначала приготовительную школу в Эльсиноре. Директором школы был норвежец Нильс Трешов. впоследствии известный философ. Он относился к Абелю с искренней симпатией и долго сожалел о потере одаренного ученика, когда Сёрен Георг, блестяще окончив школу, в 16 лет поступил в университет. В копенгагенском университете Абель занимался настолько успешно, что уже в двадцать лет стал бакалавром филологии и богословия, выдержав все экзамены с самыми высокими баллами.

По возвращении в Норвегию Сёрена Георга назначили младшим приходским священником в Иерстаде и личным помощником отца. Это сотрудничество очень радовало их обоих. Старый пастор почувствовал огромное облегчение. «С тех пор как у меня такой помощник, ноша моя стала легка»,— писал он Что же касается Сёрена Георга, то совместная работа с отцом была для него прекрасной школой. Так же как и отец, он с энтузиазмом отдался заботам об образовании детей и взрослых. Одним из первых его начинаний была организация общества любителей чтения. Сёрен Георг надеялся с помощью этого общества познакомить жителей Иерстада с современной европейской литературой. Во время пребывания в университете Абель проникся модными рационалистическими идеями, которые в значительной степени определили его литературные вкусы. Старому пастору с его наивной верой убеждения сына казались ужасными. Однажды, найдя на полке в кабинете сына книгу пресловутого еретика Вольтера, он так разволновался, что послал за церковным сторожем, чтобы хоть с кем-нибудь отвести душу. Тем не менее при посторонних Ханс Матиас никогда не осуждал своего

сына и, даже наоборот, пользовался всяким удобным случаем, чтобы похвалить его.

Остроумный и красноречивый, живо интересующийся политикой и литературой, молодой пастор вскоре стал играть заметную роль в общественной жизни Ризера, Крагерё и Арендаля — небольших городков, расположенных на побережье по соседству с Иерстадом. Для Норвегии эпоха наполеоновских войн была порой бурного экономического расцвета. Острая потребность в норвежских судах и лесе создали небывало благоприятные условия для экспорта. В обмен Норвегия получала зерно, бакалейные товары, а также предметы роскоши и различные украшения, которыми жены и дочери купцов щеголяли на балах и вечерах во время зимнего сезона. Молодой пастор Абель легко освоился в обществе. Его закадычным другом стал Сиверт Николай Смит, сын Ханса Смита — члена городского управления и владельца железоделательного завода во Фроланде, неподалеку от Арендаля, где Сиверт Николай Смит служил управляющим. Другим высокопоставленным приятелем Абеля был Хенрик Карстенсен из Ризёра, один из самых состоятельных людей в стране.

Среди богатых купцов и судовладельцев Ризёра заметное положение занимал Нильс Хенрик Саксильд Симонсен В юности он побывал в Англии, куда отец послал его для завершения образования и приобретения необходимых практических навыков. После смерти отца Симонсен унаследовал его дело. У него был роскошный дом, расположенный на высокой скале, нависшей над морем; он пользовался неизменным уважением в деловых кругах и оказывал большое влияние на жизнь общины, проявляя иногда удивительную щедрость. В остальном же это был человек консервативный и довольно-таки упрямый. Пребывание в Англии определило его привычки на всю жизнь; большую часть своего времени он проводил в клубе и одевался по старой английской моде. В бриджах и парике с косичкой — единственном во всем городе — он прогуливался по улицам Ризёра, тяжело стуча тростью о булыжную мостовую; к окружающим он обращался на итальянский манер в третьем лице.