ВВЕДЕНИЕ

Одним из самых замечательных завоеваний советского социалистического строя, созданного под руководством наших великих вождей В. И. Ленина и И. В. Сталина, является предоставление женщине равных прав с мужчиной во всех областях общественной, научной и культурной жизни. Нам сейчас представляется вполне естественным, что женщины наравне с мужчинами занимают высокие посты в управлении государством, в промышленности, в науке. Работы многих наших выдающихся женщин — деятелей науки и культуры, новаторов производства — ежегодно удостаиваются Сталинских премий.

Однако не следует забывать, что еще недавно, до Великой Октябрьской социалистической революции, положение русской женщины было совсем иным.

В дореволюционной России круг интересов женщины в большинстве случаев ограничивался домом, семьей. В годы юности Ковалевской женщине было чрезвычайно трудно получить высшее образование. Доступ женщин в высшие учебные заведения был ограничен, а порой и совсем закрыт.

Велики научные заслуги Софьи Васильевны Ковалевской, первой русской женщины-математика, столетие со дня рождения которой исполнилось в 1950 г. Большую роль сыграла С. В. Ковалевская как выдающийся общественный деятель, передовая женщина своего времени; она была примером для многих своих соотечественниц, так же, как и она, стремившихся к науке, боровшихся за раскрепощение женщины в России.

ДЕТСТВО

Софья Васильевна родилась 15 января 1850 г. в Москве, в семье богатого помещика, генерала Крюковского. Именно эта фамилия, а не Корвин-Круковский, проставлена в копии метрического свидетельства, имеющейся в архиве Академии Наук СССР. По видимому, «Крюковские» есть обруселая форма первоначальной фамилии «Круковские».

Первые годы своей жизни в имении отца, Палибине, в Витебской губернии, С. В. Ковалевская описала в «Воспоминаниях детства». Это — литературное произведение, в котором талантливо изображен быт помещичьей семьи того времени, с рабским положением слуг и пустой, светской жизнью хозяев, быт, в котором, по выражению Ковалевской, «веками и поколениями привились привычки барства и неряшливости».

С. В. Ковалевская получила прекрасное по тому времени образование. Первым наставником Софы, как звали девочку, был Иосиф Игнатьевич Малевич, преподаватель с большим опытом. В своих воспоминаниях он пишет:

«При первой встрече с моей даровитой ученицей, в октябре 1858 года, я видел в ней восьмилетнюю девочку, довольно крепкого сложения, милой и привлекательной наружности, в карих глазах которой светился восприимчивый ум и душевная доброта. В первые же учебные занятия она обнаружила редкое внимание, быстрое усвоение преподанного, совершенную, так сказать, локладливость, точное исполнение требуемого и постоянно хорошее знание уроков...

Прошли три-четыре года всегда успешных занятий без всяких выдающихся эпизодов, но, когда дошли мы в геометрии до отношения окружности... к диаметру» —ученица моя, излагая данное при следующем уроке, к удивлению моему, пришла совсем другим путем и особенными комбинациями к тому же самому выводу». Малевич вспоминает, что, когда он указал на несколько окольный характер пути, избранного ученицей, девочка покраснела и заплакала.

Брат Софьи Васильевны, Федор Васильевич, в своих воспоминаниях отмечает, что девушке старались дать воспитание и образование соответственно понятиям среды, в которой жила ее семья, т. е. стремились сделать из Сони светскую барышню. Ее вели обычным рутинным путем, который «никак не мог удовлетворить ее пылкую, восприимчивую натуру». Софье Васильевне пришлось вести борьбу за свободу своего образования.

С. В. Ковалевская считает, что первые проблески интереса к математике были возбуждены в ней детскими беседами ее с любимым дядей, Петром Васильевичем Корвин-Круковским, человеком начитанным. Она пишет:

«Хотя он математике никогда не обучался, но питал к этой науке глубочайшее уважение. Из разных книг набрался он кое-каких сведений и любил пофилософствовать по их поводу... От него услышала я, например, в первый раз о квадратуре крута, об асимптотах, к которым кривая постоянно приближается, никогда их не достигая, о многих других вещах подобного рода, смысла которых я, разумеется, понять не могла, но которые действовали на мою фантазию, внушая мне благоговение к математике, как к науке высшей и таинственной, открывающей перед посвященными в нее новый, чудесный мир...».

Известен рассказ Ковалевской о том, как одна стена в детской, за недостатком обоев, оказалась оклеенной листами литографированных лекций Остроградского по дифференциальному и интегральному исчислению, приобретенных отцом в молодости. Девочка подолгу созерцала таинственные формулы и текст, которые врезались ей в память настолько, что потом, когда она, в возрасте 15 лет, брала уроки высшей математики,

основные понятия — предела и производной — показались ей давно знакомыми, точно она наперед их знала.

Знакомый отца Софы, проф. Н. П. Тыртов, принес как-то свой учебник физики. Через некоторое время он, к великому своему изумлению, узнал, что четырнадцатилетняя девочка занимается чтением этой книги. При этом Софа, не зная тригонометрии, сумела самостоятельно разобраться в смысле некоторых тригонометрических формул, встречающихся в курсе физики. Тыртов обратил внимание отца Софы на выдающиеся способности девочки, и тот разрешил ей, во время ее поездок с матерью в Петербург, брать уроки высшей математики.

Для этих занятий был приглашен в 1866 г. слушатель Морской академии, Александр Николаевич Страннолюбский (1839—1903), начавший с 1868 г. преподавать высшую математику в Морском училище.

Страннолюбский был прекрасным педагогом, много сделавшим впоследствии для развития женского высшего образования в России. Он был горячим сторонником идей революционных демократов — Чернышевского, Добролюбова, Писарева; организатором бесплатной народной школы, существовавшей на частные средства. Несомненно, что он не только обучил Софу математике, но и вообще поддерживал ее высокие общественные стремления.

Так был сделан первый шаг Сони Крюковской на новом для женщины пути овладения наукой.

ЮНОСТЬ. ПОЕЗДКА В ПЕТЕРБУРГ

В то время — в шестидесятые -годы — лучшая часть русского общества особенно стремилась к просвещению, при помощи которого хотела принести пользу своему народу в его борьбе с мраком невежества и гнетом царского режима. Горячий отклик находили идеи Чернышевского о переустройстве общества, об освобождении женщины и ее равноправии. Развивалось движение за открытие женских школ и университетов. Наиболее передовые женщины того времени посещали университеты в качестве вольнослушательниц.

Но в 1862/63 г., после студенческих волнений, Петербургский университет был закрыт; в 1863 г. его открыли вновь, однако для женщин университет стал недоступен. Русские женщины, желавшие получить образование, были вынуждены уезжать учиться за границу, главным образом в швейцарские университеты. Такие стремления дочерей встречали сопротивление со стороны родителей. Чтобы освободиться от родительской опеки, некоторые девушки заключали фиктивные браки с людьми, которые сочувствовали женскому движению и предоставляли полную свободу своим фиктивным женам.

Старшая сестра Софы, Анюта (1843—1887), отличавшаяся литературными способностями и желавшая расширить свой кругозор, также хотела ехать за границу.

Для Анюты нашли фиктивного жениха, Владимира Онуфриевича Ковалевского (1842—1883). Впоследствии он прославятся как крупный ученый, создавший новую науку — эволюционную палеонтологию. В то время он занимался издательской деятельностью.

Когда В. О. Ковалевский познакомился с сестрами Корвин-Круковскими, он переменил свое намерение и заявил, что может стать фиктивным мужем только младшей сестры, женитьбой на которой он мог принести пользу науке. Он писал брату:

«Несмотря на свои 18 лет, «воробышек» (так называли Софу за ее моложавость и малый рост.— П. К.) образована великолепно... и занимается до сих пор главным образом математикой, причем проходит уже сферическую тригонометрию и интегралы — работает, как муравей, с утра до ночи, и при всем том жива, мила и очень хороша собой».

Софа была согласна выйти замуж фиктивно, так как это не только способствовало осуществлению ее стремлений заниматься наукой, но и помогало сестре Анюте, а может быть и другим девушкам, получить образование за границей.

В 1868 г. состоялся брак Владимира Онуфриевича и Софьи Васильевны. Соня, а вместе с ней и Владимир Онуфриевич, собирались вступить в новую жизнь, посвященную высоким умственным интересам. Впоследствии их брак стал фактическим.

После свадьбы осенью 1868 г. супруги Ковалевские поехали в Петербург, где каждый из них усердно занимался наукой. Софья Васильевна добилась разрешения слушать лекции Сеченова по физиологии и заниматься анатомией у Грубера в Медико-хирургической академии.

29 сентября она писала сестре: «Сеченовские лекции начинаются завтра; итак, завтра в 9 часов утра начинается моя настоящая жизнь». Ковалевская обладала широким кругозором и интересовалась многими вопросами, в частности естествознанием. Понятно, что лекции Сеченова могли ее захватить, но по поводу предмета, который читал Грубер, она писала сестре: «Анатомия — такая скука!» Более всего ее привлекала математика, которой она могла бы теперь, получив основательную подготовку у Страннолюбского, заниматься в университете. Но в то время это было невозможно. По-видимому, не было твердой уверенности и в прочности полученного разрешения заниматься в Медико-хирургической академии, так как Софье Васильевне давались шутливые советы переодеться мальчиком.

В России С. В. Ковалевская была «светлой точкой, к которой устремлялись глаза девушек, желавших учиться» (Е. Ф. Литвинова). Не имея соответствующих ее интересам условий для занятий, она решила ехать за границу. В своих решениях она всегда проявляла большую силу воли, которая «в критические моменты ее жизни превышала все мерила».

ГОДЫ УЧЕНЬЯ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Весною 1869 г. С. В. Ковалевская поехала в Германию, в Гейдельберг, где поселилась вместе со своей подругой, Юлией Всеволодовной Лермонтовой, интересовавшейся химией. Родители Лермонтовой отпустили свою дочь лишь благодаря энергичному посредничеству Софьи Васильевны. И здесь, в Гейдельберге, Ковалевская проявила присущую ей настойчивость, чтобы добиться разрешения для себя и для Лермонтовой слушать интересовавшие их лекции и проводить лабораторные занятия. Даже старый Бунзен, известный химик, давший слово никогда не допускать в свою лабораторию женщин, разрешил Юлии Лермонтовой работать в его лаборатории.

Первое время в Гейдельберге жила и сестра Ковалевской — Анна. Но она вскоре уехала в Париж, где сблизилась с революционными кружками и вышла замуж за Виктора Жаклара, вместе с которым принимала активное участие в борьбе Парижской Коммуны в 1871 г.

В Гейдельберге, в течение трех семестров, Ковалевская слушала лекции Кенигсбергера и Дюбуа-Реймона по математике, Кирхгоффа — по физике, а также Гельмгольца — по физиологии — всего 22 часа лекций в неделю, из них 16 по математике.

Юлия Лермонтова, вспоминая впоследствии жизнь в Гейдельберге, говорила, что Соня сразу обратила на себя внимание преподавателей своими необыкновенными математическими способностями, и скоро слухи об удивительной русской студентке распространились по всему городку. Иногда люди останавливались на улице, чтобы посмотреть на нее и ставили ее в пример своим детям.

Будучи очень застенчивой, Соня держалась в стороне от профессоров и студентов. Ю. Лермонтова вспоминает, как однажды во время лекции Соне «бросилась в глаза ошибка, которую один из профессоров или студентов сделал в выкладке, написанной им на доске. Бедняга мучился над своей задачей, никак не понимая, в чем собственно кроется ошибка. Софья долго колебалась, наконец решилась и с сильно бьющимся сердцем встала, подошла к доске и выяснила недоразумение».

В Гейдельберге Ковалевскую увидел К. А. Тимирязев, о чем он пишет в своих воспоминаниях. Нужно отметить, что в те времена за границу ездили не только женщины. Писатели, ученые и общественные деятели выезжали за границу по своей воле и против воли.

В то время большой славой ученого пользовался профессор математики Берлинского университета Карл Вейерштрасс (1815—1897), учеником которого был Кенигсбергер. Соня решила прослушать курс лекций

самого Вейерштрасса. Для этого она поехала в Берлин. Но женщины не допускались в Берлинский университет; не было сделано исключение и для Ковалевской, хотя она уже была известна среди математиков. Тогда она обратилась к Вейерштрассу с просьбой помочь ей. Вейерштрасс был противником допущения женщин в университеты, но он был так восхищен способностями Сони и ее познаниями в математике, что предложил ей заниматься у него частным образом.

Скоро Ковалевская сделалась любимой ученицей Вейерштрасса. На занятиях он повторял ей содержание лекций, прочитанных студентам, делился неопубликованными работами и обсуждал новости науки. С нею он рассматривал вопрос о неэвклидовых геометриях — Лобачевского и Римана, которыми его товарищи-математики мало интересовались.

Ковалевская работала у Вейерштрасса четыре года. При этом весной и летом 1871 г. она уезжала в Париж, где (во второй приезд) принимала участие, вместе с мужем и отцом, в освобождении из тюрьмы коммунара В. Жаклара.

Летом 1872 г. она ездила в Россию, в имение родителей. Пребывание в деревне восстановило ее здоровье, расшатанное интенсивными занятиями.

В 1874 г. Вейерштрасс возбудил перед Геттингенским университетом ходатайство о присуждении С. В. Ковалевской степени доктора философии за три ее работы, каждая из которых, по его мнению, была бы достаточна для получения искомой степени.

Первая из этих работ, «К теории уравнений в частных производных», представляет особенно важное исследование. Результат этой работы приводится в настоящее время в больших курсах анализа под названием теоремы Коши — Ковалевской (Коши — крупный французский математик, работавший в этой же области). Ковалевская получила более простое доказательство, чем Коши, и дала теореме окончательную форму. Замечателен придуманный ею пример — когда не существует решения уравнения теплопроводности.

Вторая работа Ковалевской относилась к вопросу о форме кольца Сатурна. Лаплас рассмотрел эту задачу

в первом приближении и получил, что поперечное сечение кольца имеет форму эллипса. Ковалевская уточнила решение и получила форму яйцевидного овала. Эта работа приводится в специальных курсах астрономии.

Третья работа относится к вопросу о приведении некоторого вида интегралов к более простому виду.

Ковалевская получила степень доктора «с высшей похвалой». Прошло пять лет упорного труда. Ее жизнь за границей была полна затруднений из-за неопытности и неуменья устраиваться. Теперь она с мужем возвращалась в Россию.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОССИЮ

Ковалевские стали жить в Петербурге. Вейерштрасс думал, что, вернувшись на родину, в свою семью, в светское общество, где молодую женщину ждет много соблазнов, его ученица временно отойдет от математики.

Но период отчуждения Ковалевской от математики был более продолжительным, чем ожидал Вейерштрасс. Обстоятельства русской жизни того времени способствовали этому отчуждению. С. В. Ковалевская, получившая блестящее математическое образование, не могла найти применения своим знаниям на родине. Степень доктора философии, полученная за границей, в то время соответствовала примерно нашей степени кандидата. Для мужчины эта степень давала возможность преподавать в университете; после защиты магистерской и докторской диссертаций он мог занять кафедру по специальности. Женщина же могла преподавать лишь арифметику в младших классах женских гимназий.

Странно, что Ковалевская не была привлечена к преподаванию на Высших женских курсах, открытых в Петербурге в 1878 г., учреждения которых она добивалась, состоя в обществе для доставления средств этим курсам. В дальнейшем, в «темные, свинцовые» восьмидесятые годы, на это уже совсем нельзя было рассчитывать.