ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

В. БОГУСЛАВСКИЙ, доктор философских наук

Дух безбожных сочинений

НАСТОЯЩЕГО живого атеиста, заметил английский философ Д. Юм, будучи в гостях у французского мыслителя-материалиста П. Гольбаха, мне не удавалось встретить никогда; по- видимому, таких людей нет. На это Гольбах ответил: из 18 человек, сидящих за этим столом, 15 — атеисты.

Этот эпизод, случившийся через полтора десятилетия после смерти Ж. О. Ламетри (в 1751 г. ), — одна из иллюстраций широкого распространения атеистических и материалистических идей в то время. Об этом же говорит и другой красноречивый факт: с 1745 по 1775 год разошлось 10 изданий философских трудов Ламетри.

Эти перемены в жизни французского общества обычно и с полным основанием связывают с деятельностью Дидро, Гельвеция, Гольбаха и идейно близких им авторов. Однако следует учесть, что, кроме «Письма о слепых» Дидро, опубликованного в 1749 году, все те произведения знаменитых французских философов-просветителей, в которых отстаивались идеи атеизма, увидели свет после 1751 года — года смерти Ламетри. Его «Естественная история души», появившаяся в 1745 году, произвела впечатление разорвавшейся бомбы: это было первое печатное произведение, которое открыто защищало и научно обосновывало материалистические, безбожные идеи. Какие? Автор утверждал, что физические, химические, биологические, психические явления есть свойства, состояния, порождения различных форм одной субстанции — материи, содержащей в себе источник движения; что следствием самодвижения материи является усложнение ее организации — превращение материи, лишенной самоуправления (минералов), в самоуправляющуюся, но лишенную ощущений (растения), затем превращение последней в ощущающую материю (в животных) и, наконец, превращение материи, лишенной мысли, в мыслящую материю.

Опираясь на систему научных доказательств, данных естествознания, книга утверждала бесплодность веры в творца, создателя Вселенной из ничего, веры в бессмертную душу, а также нелепость философского учения о нематериальной мыслящей субстанции» и о врожденных идеях. Это был полный разрыв не только с идеалистическими системами XVII века и с ортодоксально христианскими воззрениями, но и с деизмом, которого в 1745 году придерживался даже Дидро, не говоря уж о Фонтенеле и Вольтере, остававшихся деистами до конца своих дней.

Идеи и дух безбожного сочинения привели его на Гревскую площадь в Париже; здесь 13 июля 1746 года «Естественную историю души» ждал костер. На суде обвинитель отметил умысел автора «уничтожить истинные представления о природе и свойствах человеческого духа... сводя его природу и свойства к материи и подрывая основы всякой религии».

Такой была судьба первого философского труда Ламетри.

Книга сгорела, но ее принципы получили дальнейшую мировоззренческую разработку. Ламетри трудится, расширяя и остро формулируя все важнейшие общефилософские, гносеологические, этические и социально-политические идеи, с проповедью которых позже выступили Дидро, Гольбах, Гельвеций и их друзья. Эти идеи определили содержание французского материализма XVIII века. Путь им проложил Ламетри. Печать его идей лежит и на деятельности многих французских просветителей, особенно естествоиспытателей, таких известных ученых, как Бюффон, Бонне, Ламарк. Ламетри сумел впервые обнаружить ряд положений естествознания, открытых учеными значительно позднее.

Маркс еще в 1845 году отметил выдающуюся роль этого мыслителя в становлении и развитии философской школы французского материализма XVIII века, указав, что «Ламетри является ее центром»^₁. Иначе отнеслись к нему буржуазные историки философии. Если при жизни преследовали самого Ламетри, раннюю гибель которого мракобесы встретили громким ликованием, то после смерти стали чернить его память. Ему, самоотверженно отстаивавшему материалистические убеждения, приписывали всевозможные пороки, отрицали не только какую бы то ни было роль ученого в истории философии, но даже право называться философом.

Прошло почти четверть века после оценки Ламетри Марксом, пока буржуазная наука в лице историков Ж. Ассеза (1865 г. ) и ф. А. Ланге (1866 г. ) признала факты, опровергающие клевету о философе. Однако и после этого, вплоть до наших дней, подавляющее большинство буржуазных историков философии продолжают третировать мыслителя.

Естественно, что такое отношение к мыслителю сказалось и на издании его трудов. Из 13 философских работ Ламетри в XIX и XX веках в западных странах издавалась лишь небольшая его работа «Человек—машина», дающая весьма ограниченное и одностороннее представление о месте Ламетри в истории философии. Важнейшие же его философские произведения — «Естественная история души», «Предварительное рассуждение», «Человек — растение», «Система Эпикура», «Рассуждение о счастье», «Краткое изложение философских систем» — с XVIII века и по сей день ни во Франции, ни в других буржуазных странах не издавались ни разу². СССР — единственная страна, где был опубликован полный текст названных важнейших философских работ Ламетри. Они были изданы в 1925 году, а в прошлом году увидело свет подготовленное Институтом философии АН СССР совместно с издательством «Мысль» новое издание трудов этого мыслителя; оно содержит, наряду с работами, уже известными нашим читателям, три произведения, с XVIII века нигде не издававшихся.

Что же представляют собой труды Ламетри?

Герцен писал о борцах за научную истину, что когда они не могли высказать ее прямо, то прикрывали тонким флером, который для зоркого, для желающего ничего не скрывал, но скрывал от врага. «Любовь догадливее и проницательнее ненависти, — продолжал он, — иногда они это делали, чтобы не испугать робкие души современников; иногда, чтобы не тотчас попасть на костер. Надобно было хитрить»³.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2. стр. 140.

² Небольшие выдержки из «Естественной истории души» даны в приложении к английскому изданию «Человека — машины» (1942 г. ), а во Франции в 1954 г. вышла брошюра с отрывками из шести работ философа, содержащими примерно одну двадцатую часть их текста,

³ А. И. Герцен Избр. филос. произв.. т. 1. М„ 1948. стр. 226—227.

 Хитрить, прибегать к мистификациям приходилось часто и Ламетри, свободе и жизни которого не раз угрожала опасность из-за идей, содержавшихся в его книгах. К числу таких мистификаций принадлежат две из только что опубликованных работ — «Животные больше, чем машины» и «Послание уму моему».

Среди множества книг, специально посвященных опровержению «Человека — машины», одной из самых объемистых был опус бреславльского врача Б. Л. Траллеса, вышедший в 1749 году. Противник Ламетри писал: «Хотя мозг и нервы суть скрепки, посредством коих тело и душа в этом мире связаны и объединены, однако несомненно люди, особенно ученые, часто мыслят и глубоко мыслят... без содействия мозга». Траллес доказывал, что мыслит не телесный орган — мозг (как утверждал Ламетри, показывавший сходство органов чувств, нервов, мозга и психики у животных и у людей), а бесплотная бессмертная душа.

Вот некоторые аргументы Траллеса: «Сближать людей с животными нельзя, так как последние лишены бессмертной души: тело человека непрестанно изменяется, душа же неизменна и в течение его жизни и после смерти; она, следовательно, нематериальна и бессмертна». Люди, верящие в существование бесплотной души, утверждал он, и лучше, и полезнее тех, кто в это не верит.

Ответом на книгу Траллеса явилась книга Ламетри «Животные — больше, чем машины» (она вышла в 1750 г. без указания автора, но уже через год Ламетри включил ее в свои «Философские сочинения»). Главное оружие философа — ирония, он любит прием, с помощью которого непрестанно бранит материализм, афиширует «свою» веру в то, что носитель сознания не мозг, а дух, но тут же приводит доказательные научные данные, опровергающие прежние рассуждения. Описав анатомические и физиологические факты, объясняющие механизм зрения, он обращается к читателю: «Вы, Без сомнения, вместе со всеми физиками и метафизиками думаете, что душа не могла бы видеть без передачи изображения, получающегося на сетчатке, или по крайней мере без некоторого впечатления от этого изображения, производящего ощущение в мозгу. Вы ошибаетесь».

«Великий теоретик Траллес, — продолжает он, — изменил положение, и теперь, «чтобы душа видела, вовсе не обязательно, чтобы изображение дошло до мозга»⁴. Картины природы, оказавшись на сетчатке глаза, там и остаются — система Траллеса не разрешает им передаваться в мозг. Она не разрешает передаваться в мозг также слуховым и обонятельным впечатлениям. По Траллесу, «душа, которая слышит без ушей, в то время как тело не слышит и с двумя ушами, не нуждается в носе». Если верить Траллесу, «мозг напрасно ждет получения новой модификации... с помощью тех органов, которые ее ему передают, — до него не доходит ни малейшего обрывка изображения... В глазу — день, а в голове — ночь. Однако душа видит. О, чудо! О, тайна! » (стр. 435).

Приводя убедительные доказательства того, что все явления сознания возникают в мозгу, куда по нервным путям передаются внешние воздействия на органы чувств, философ, согласно своему излюбленному приему, «указывает» на то, сколь опасен такой взгляд. Ведь любую доктрину, рассматривающую мозг как экран, где ничего не может отразиться, если органы чувств не испытывают воздействия извне и если нервы это воздействие не передадут мозгу, — надо отвергнуть, «как все, что ведет к материализму». Разве философ-христианин может допустить доктрину, рассматривающую сознание как отражение окружающего мира в мозгу? «Разве не взывает о мщении столь дерзкое возрождение системы Эпикура в дни, которые, подобно нашим дням, озарены светом религии? » (стр. 434).

Во многих местах книги в лояльный или двусмысленный текст врываются высказывания, показывающие подлинную позицию философа. «Не лучше ли, наконец воздать должное истине, чем, упорствуя, подобно глупцу, восставать против нее? Да, изменение, которое воздействие внешних тел вызывает в нервах органов чувств, доходит по этим трубкам до мозга, подвергающегося, вследствие полученного им нового движения, новой модификации и благодаря ей получающего новый способ, чувствовать, который мы назвали ощущением» (стр. 437).

• Излагая доводы, опровергающие идеалистическое решение психофизической проблемы, философ предлагает выслушать материалистов: «Зачем же прибегать к помощи существа, которое, провидимому, создано разумом, для объяснения того, что необъяснимо вне материализма? » (стр.. 449).

В 1748 году в «Геттингенской газете, посвященной научным вопросам», появилась статья «Письмо анонима, предназначенное для критики или опровержения книги, озаглавленной «Человек — машина». Статья, якобы представлявшая собой перевод с французского (автором ее был геттингенский профессор С. X. Гольманн), высокомерно поучала Ламетри как «жалкую, запутавшуюся личность», которой отказано не только в божественной благодати, но и в понимании азов логики и философии. Ламетри, не зная автора, в 1749 году издал ответ на нее — «Послание уму моему, или Осмеянный аноним». В XVIII веке «Послание», включенное в собрание сочинений Ламетри, много раз переиздавалось.

Как и предыдущая книга, эта небольшая работа исполнена иронии и мистификации. Не жалея бранных слов в свой адрес, Ламетри тут же высмеивает претензии псевдоученого противника. Обращаясь к «уму своему», он восклицает: «Знаете ли Вы, как мало нужно, чтобы привести Вас в замешательство? Парочку начальных и самых простых правил логики... первого попавшегося педанта из какого-нибудь университета при условии, правда, что я добавил бы ему в помощь следующие вопросы: «Четкое и ясное определение того, что такое качество, что такое количество и что подразумевается под субстанцией» (выделенное — цитата из статьи Гольманна.

— В. Б. ). Не знаю, кажутся ли Вам эти разглагольствования более понятными, чем предыдущие; я в них не вижу ничего, кроме галиматьи и бессмыслицы. Я знаю одно: подобное пустословие способно сделать Вас столь же ортодоксальным, как глупец или Аноним» (стр. 382).

К иному жанру принадлежит третья, впервые с XVIII века напечатанная работа, — «Опыт о свободе высказывания мнений», анонимно опубликованная в 1748 году (хотя помечена 1749 годом). В одной из рецензий на «Опыт», помещенной в «Геттингенской газете» 20 марта 1749 года, говорилось: «Все рассуждение показывает, что автор этого сочинения вольнодумец, и мы не ошибемся, пожалуй, если сочтем, что этот автор и пресловутый сочинитель «Человека — машины»

— одно и то же лицо». Но для большинства современников вопрос о том, кто автор «Опыта», остался невыясненным. И до сих пор на этот счет существуют различные мнения. Однако аргументы против авторства Ламетри недостаточно убедительны. В пользу же его свидетельствует, прежде всего, содержание «Опыта».

О преследованиях, которым богословы подвергали авторов антирелигиозных сочинений, Ламетри писал в «Анти-Сенеке»: «Теологи в качестве судей философов — что за жалкое зрелище! Оно знаменует возврат торжества предрассудков и варварства. Напротив, обуздать этих высокомерных животных, дать им возможно меньше власти (они в достаточной степени захватывают ее) — вот средство, содействующее прогрессу науки и процветанию государств» (стр. 320).

«Ничто не должно сковывать свободу мысли философии», говорится в «Предварительном рассуждении», надо предоставить «ученым распространять полными пригоршнями свои знания» (стр. 494). Если удалось показать несостоятельность всех доказательств существования бога, «я доказал новую истину... и, что важнее, я увеличил просвещение в обществе и распространил в нем свет знания» (стр. 491). Если даже я заблуждаюсь, то, «заставляя думать своих читателей и обостряя их проницательность, тем самым расширяю границы их ума» (там же).

В работах, принадлежность которых Ламетри никем не оспаривается, требование предоставить противникам религиозных предрассудков возможность защищать свои взгляды сопровождается обычно иронией: «К чему проявлять такое рвение и поспешность в замалчивании аргументов, противоречащих идеям божества и религии? Ведь это может вселить в сознание народа мысль, что его обманывают! А стоит ему начать сомневаться, прощай, доверие, а следовательно, и религия! » (стр. 185).

В работах Ламетри «философ» — синоним материалиста, антирелигиозного мыслителя и ученого. Он пишет, что там, где короли действуют под влиянием святош, сломить волю философов в их борьбе за научную истину против предрассудков не удается: «Пусть и крики богословской ненависти и могущественное коварство разжигающих ее предрассудков не помешают нам выполнить нашу обязанность и не уничтожат господствующего стремления к мудрости, характеризующего философа» (стр. 494).

Клеймя таких королей как «тиранов возвышенного разума», автор «Рассуждения» разъясняет им, что книги, предаваемые огню по требованию фанатиков-клерикалов, возрождаются в тексте).

⁴ Ж. О. Ламетри. Соч. М., 1976, стр. 425 —426 (далее ссылки на это издание даются из пепла. «Оружием фанатизма можно уничтожить тех, кто отстаивает эти истины, но ему никогда не уничтожить самые эти истины» (стр. 221).

Все эти идеи, их утверждение, всестороннее обоснование составляют основное содержание «Опыта». Главное внимание в этом сочинении, написанном (как и все работы Ламетри) с позиций просвещенного абсолютизма, уделяется доказательству того, что король обязан предоставить атеистам неограниченную возможность отстаивать свои взгляды, что церковники, запрещая публикацию антирелигиозных доказательств, наносят огромный вред обществу.

Как быть с разногласиями между последователями различных вероучений? — ставится вопрос в начале этой работы. Исходя из того, что каждый должен следовать своим убеждениям, автор «Опыта» доказывает, что люди разных вероисповеданий, например мусульмане или христиане, имеют равное право отстаивать свои убеждения. Тот, кто запрещает последователям другой религии защищать их взгляды, — фанатик и нарушитель веры, которую он сам проповедует.

Уже здесь отход от ортодоксальной точки зрения очевиден. Но автор «Опыта» идет дальше. Он переходит к доказательству того, что верующий независимо от его вероисповедания, если он станет последовательно держаться своей точки зрения, должен признать за людьми, не разделяющими веры в бога, право отстаивать свое мнение. «Опыт» ставит вопрос: вправе ли верующие запрещать атеистам высказывать их мнения (или ограничить их высказывания)? Я, говорит автор, признаю существование бога, атеист — нет. «Кто прав: он или я? Мы оба претендуем на правоту, но поскольку насильно убедить никого нельзя, то до тех пор, пока существование высшего существа может быть поставлено под сомнение, мы не можем претендовать на какое-либо превосходство; совершенно очевидно также, что мы не имеем никакого права требовать, чтобы атеист молчал, а мы продолжали рассуждать. Кроме того, вовсе не доказано, что он ошибается больше, чем я» (стр. 333). «И разве многие благомыслящие метафизики не признают, что существование бога — лишь очень большая вероятность? » (стр. 334).

Ламетри выступает против того, что атеистам, вольнодумцам и людям подобного рода не разрешается взяться за перо. Не выслушав их доводов, вы не можете быть уверены в том, что они заблуждаются. Перед вами двое убежденных в своей правоте людей. Но один из них выслушивает доводы противника; последний же отказывается выслушать доводы первого. Ясно, что доверия скорее заслуживает тот, кто учел не только свои доводы, но и аргументы противника.

Церковники чернят атеистов, не давая людям выслушать их доводы- Ламетри идет на то, что в «Опыте» целиком воспроизводит, рассуждение, содержащееся в работе «Человек— машина». Он доказывает, что запрещение устной и печатной защиты антирелигиозных мыслей свидетельствует о том, что ревнители веры ничего не могут этим мыслям противопоставить и потому испытывают перед ними страх и обманывают народ, скрывая ошибочность своего вероучения.

«Естественная история души» и другие работы Ламетри вызвали множество книг и статей, специально посвященных опровержению его идей, наполненных ожесточенными нападками на самого философа, а также призывами расправиться с нечестивцем. Имя философа многократно упоминалось лишь затем, чтобы сурово осудить его идеи и заклеймить его пороки как человека. Во всем этом хоре при жизни философа и после смерти не раздалось ни одного голоса в его защиту, ни одна книга, ни одна статья не сказала ни одного одобрительного слова в пользу Ламетри. Никто из тех, кто питал к нему добрые чувства, не рискнул публично заявить об этом. Исключение составил прусский король Фридрих II, но ему некого было бояться.

«Опыт» — единственное произведение, где с сочувствием цитируется явно антирелигиозное высказывание из «Человека—машины» и дается недвусмысленно положительный отзыв об авторе этой «безбожной» книги. Сам Ламетри оказался тем единственным человеком, который осмелился выступить в печати в защиту идей и автора, вызывавших единодушное возмущение «благочестивых» ревнителей веры.

Жюльен Офре де Ламетри скончался, когда ему было 42 года. Те, кто был рядом с ним, причину смерти видели либо в отравлении, либо в кровопусканиях, излюбленном лечебном средстве еще со времен средневековья. Современные врачи предполагают, что Ламетри умер от перитонита.

«Человек — машина», жалкий развратник умер от обжорства, объевшись паштетом, клеветали его враги. Исполненными злорадства эпитафиями откликнулась на его смерть пресса Германии, где он жил три последних года, и Франции. Враги материализма и атеизма выражали радость по поводу смерти философа. Они положили начало легенде о том, что Ламетри на смертном одре покаялся и вернулся к вере отцов.

Расследование обстоятельств смерти философа установило совсем иное. Когда страдания исторгли у умирающего мучительное восклицание «О, Иисус-Мария! », пробравшийся в его комнату священник обрадовался: «Наконец-то вы хотите вернуться к этим священным именам! »

В ответ он услышал: «Отец мой, это всего лишь манера выражаться». Умирающий решительно отверг попытку вернуть его в лоно церкви.

Вольтер, неприязненно относившийся к Ламетри, тем не менее, писал о том, что разговоры о его покаянии на смертном одре — ужасная клевета, что Ламетри умер так же, как и жил, — не признавая бога.

Такой была одна из драматичных страниц истории борьбы за научное мировоззрение. Естественно, что работы философа несут печать ограниченности, свойственной его времени. Но он был одним из ранних представителей воинствующей материалистической и атеистической мысли XVIII века.

О чем писали русские газеты и журналы в январе 1878 года

Главнейший недостаток его (Н. А. Некрасова. — Ред.) многих, даже хороших произведений заключался в том, что он проявлял свое внутреннее бессилие утешить, ободрить, указать выход, помочь горю! Украдкою и мимоходом вырывались у него чудные строки, чудные потому, что он ловил, так сказать, на лету веяние той истины, что русская церковь есть сила и гений русского народа.... но затем исчезало в нем это веяние, он как будто терял его, и плач его становился ложным потому, что дышал безутешностью, а безутешным он был потому, что бедный поэт, блуждая в жизни, как в море, без кормчего и руля, не знал, как, глядя на небо, найти на нем указания дороги...

В церковь, где отпевали Некрасова, вошел для проповеди священник Горчаков. Но вошел он, для какой проповеди? Для того ли, чтобы сказать молодежи: лучшие минуты жизни и лучшие произведения поэта были те, когда он из житейского омута

порывался, чтобы долететь до высот нашей церкви? О нет! Священник Горчаков с высоты амвона не смел это сказать: как можно, это могло бы не понравиться молодежи. А вот как он сказал: Николай Алексеевич Некрасов и нашу церковь не забыл!.. Итак, священник Горчаков счел себя вправе, как бы от имени церкви, поблагодарить за честь, которую сделал поэт этой церкви тем, что ее не забыл!

«Г р а ж д а н и н»

... Не сегодня, так завтра война кончится, уймется воинский пыл, затихнут благородные страсти и не явится ли тот ужасный момент, когда все эти журналы и газеты, начиненные нигилятиной, возьмут верх над всеми остальными образами мысли в русском обществе? О дорогие и доблестные братья, русские офицеры, бога ради, имейте в виду эти минуты и остерегайтесь их, как опасного искушения... Наша интеллигенция, наши либералы и прогрессисты учили нас и учили ложно и вредно, учили, растлевая, учили, развенчивая идеалы, учили, вооружая против бога... Не смущайтесь либеральными и нигилистическими журналами и газетами. Они вас ненавидят, ибо вы заставили нас, их возненавидеть и полюбить бога, Россию и вас такой любовью, которая может спасти Россию, если не оскудеет.

«Гражданин»

Перейти на страницу скачивания "НАУКА И РЕЛИГИЯ" №1 Январь 1978 год