• 13. Характеристика места в истории русского литературного языка слога А Н. Радищева 63.
• 14. Карамзинская реформа слога 65

II. Фонетика 72

• ]. Фонетические особенности русского языка. 72
• 2. Редуцированные гласные ъ и ь 76
• 3. Напряженные редуцированные 85
• 4. Отражения звука /ь 86
• 5. Отражения е 89
• 6. Аканье и иканье 94
• 7. Чередования гласных 99
• 8. Замечания о некоторых мелких явлениях в области гласных .101
• 9. Отношения задненебных согласных. 103
• 10. Роль былого звука / (/) 104
• 11. Последствия утраты редуцированных гласных для качества предшествовавших им согласных звуков 107
• 12. Ассимиляция и диссимиляция согласных; метатеза, выпадение, вставка 113
• 13. Звук h 116
• 14. Народная этимология 117

111. Морфология. 121

Имена существительные 122

• 1. Склонение имен существительных 122
• 2. Родительный падеж ед. ч. имен существительных муж. рода на -у д 123
• 3. Предложный и местный падежи ед. ч. мужского склонения 124
• 4. Именительный падеж множ, числа о-оснон. 126
• 5. Имен. пад. мн. ч. м. р. ца -ья 131
• 6. Имен. пад. мн. ч. среднего рода на -и (-ы) и др. 133
• 7. Родительный пад. мн. ч. мужского склонения 134
• 8. Влияние винит, мн. на имен. мн. в склонении о-, т>- и 6- основ мужского рода 137
• 9. Замечания о женском склонении основ на ja (ia) 138
• 10. Винительный = родительному в ед, ч. мужского рода и во множ. ч. мужского и женского 140
• 11. Формы множ, числа на -ам, -ами, -ax_t -ям, -ями, -ях и -ьми 143
• 12. Изменения в составе *-основ 145
• 13. Родительный пад. мн. ч. от слов на -ня 147
• 14. Родит, пад. мн. ч. с имен. мн. ч. на -ья у слов мужского и среднего рода , 150
• 15. Основы на -ея- среднего рода 151
• 16. Изменения в склонении основ, оканчивавшихся на согласный, мужского и женского рода 152
• 17. Из словообразования имен существительных 154

Местоимения 160

• 18. Местоименное склонение. 160
• 19. Из словообразования местоимений 170

Имена прилагательные. 172

• 20 Склонение членных прилагательных 172
• 21 Из словообразования имен прилагательных. 176
• 22. Сравнительная степень 179

Числительные 181

• 23, Склонение наименований чисел 181
• 24. К словообразованию числительных 188

Глаголы 190

• 25 Глагольная флексия (в связи с основами). 190
• 26. Повелительное наклонение 203
• 27. Формы прошедшего времени 206
• 28, Условное и сослагательное (желательное) наклонения 207
• 29 Инфинитив и супин. 209
• 30. Возвратные формы глагола 213
• 31. К образованиям несовершенного вида 215
• 32. Причастия 216
• 33. Деепричастия 221
• 34. Замечания о префиксах , 227
• 35. Замечания о супплетивных формах. 229
• 36. Итоги исторических изменений в склонении и спряжении 231

IV. Ударение 236

• 1. Вводные замечания *. 236
• 2. Основные явления, предшествующие памятникам 243
• 3. Исторические изменения в месте ударения 248

Приложение к главе IV 259

V. Синтаксис 262

• L Зависимость падежей. 262
• 2. Творительный предикативный. 269
• 3. Значение и управление предлогов и наречий-предлогов 273
• 4. Число. 283
• 5. Притяжательные прилагательные 286
• 6. Синтаксическое употребление форм имен прилагательных член- ных и нечленных 288
• 7. Изменения в согласовании множественного и двойственного числа у прилагательных и у родственных категорий 294
• 8. Перерождение форм сравнительной степени прилагательных 295
• 9. Синтаксические особенности имен числительных 297
• 10. Особенности старинного употребления времен и видов 302
• 11. Об употреблении наклонений 306
• 12. Синтаксическое употребление и связи инфинитивов 310
• 13. Относительные (союзные) слова 320
• 14. Союзы и союзные сочетания (речения) 323
• 15. Деепричастия 359
• 16. Повторение предлогов. 364
• 17. Отрицания 366
• 18. Частицы 369
• 19. Косвенная речь 374
• 20. Порядок слов 376
• 21. Общие черты в развитии русского синтаксиса 389
• 22. О дательном самостоятельном 396
• 23. Заключение < 399

Приложения _t 402

1. Замечания об этимологизировании и его предпосылках 402

2, Образцы древнеславянского и древневосточнославянского склонения 409

3. Образцы древнеславянского и древневосточнославянского спряжения 421

Из литературы (для критического использования). 426

Нуждающиеся в объяснении сокращения. 426

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Задача предлагаемой части курса н в новом, переработанном, издании та же, что и в предшествующих, когда она представляла собой отдельную книгу, — дать в руки студента филологического факультета дополняющее лекции пособие, которое, во-первых, помогло бы ему сознательно отнестись к языковой стороне изучаемых памятников литературной русской речи, во-вторых, дало бы исторический комментарий к фактам современного литературного языка, вне истории его непонятным, неясным и вообще выигрывающим в перспективности и ясности при привлечении соответствующего исторического материала.

Автор думает, что книга оказалась бы полезной в их работе также и преподавателям языка.

Выходить в комментировании за пределы славянской системы автор считал нежелательным, хотя и не избегал этого в отдельных случаях, этого требовавших.

В качестве материала для суждения о фактах, предшествовавших образованию восточнославянских языков, привлекаются сопоставления, главным образом в фонетике (специально — в области ударения), морфологии (для синтаксиса это должно бы вызвать очень значительное увеличение объема книги) из других славянских языков, естественно, больше всего — из старославянского, отражающего в ряде черт, по всем вероятностям, особенности еще более древнего строя. Из других языков индоевропейской системы материал, параллельный славянскому, берется преимущественно в случаях, где он по архаичности тех или других своих черт * способен помочь осветить в историческом аспекте соответственные славянские (русские) факты. Полезен в этом отношении, конечно, и такой живой язык, как литовский, и поэтому чаще, чем к другим, пришлось, особенно в области ударения, обращаться к нему.

Важный момент методологического порядка, проходящий через книгу, — возможно строгое понятие фонетической закономерности, т. е. полноты осуществления явлений фонематического порядка при исторических сменах одних звучаний другими в коллективах — носителях соответствующих языков или диалектов. Это понятие (независимо от тех в большей или меньшей мере существенных ограничений, которые в него необходимо внести, считаясь, напр., с темпом, в котором произносятся определенные слова, в первую очередь, служебного характера, с их эмоционально-волевой окраской и под., с контактом между собою близких по языку коллективов и т. д.) вполне оправдало себя практически применительно к самым различным языкам и, естественно, должно быть применено и к изучению истории родного. Эти сопоставления тем естественнее, что «.нельзя отрицать, что языковое родство, например, таких наций, как славянские, не подлежит сомнению, что изучение языкового родства этих наций могло бы принести языкознанию большую пользу в деле изучения законов развития языка» (Сталин).

Выбор освещаемых в книге моментов, в отдельных пунктах условный, диктовался преподавательским опытом автора и тем кругом вопросов, с которыми к нему в течение ряда лет обращались преподаватели русского языка и начинающие ученые. Во всем существенном сделанный выбор совпадает с действующей программой по истории русского языка для педагогических институтов и университетов, и это дает право рассчитывать на то, что книга в известной мере обеспечит потребности преподавания данного предмета в высшей школе.

Иллюстративный материал взят главным образом из памятников Московской Руси, как наиболее важных для истории именно русского языка.

Что касается периода восточнославянской письменности от XI до XIV в., изучаемого на филологических факультетах Украины в параллельном курсе истории украинского языка, то автор, считаясь также с необходимостью уложить большой материал в тесные рамки небольшой книги, нашел полезным ограничиться относительно него только общими замечЛниями и привлечь из материала памятников этого периода лишь самое необходимое.

Целью книги был прежде всего, как ясно из ее заглавия, исторический комментарий к современному литературному языку. Правописно-палеографической стороны памятников автор

прямо не имел в виду и нашел возможным поэтому, считаясь также с большими техническими трудностями точного воспроизведения текстов, не окупающимися непосредственной полезностью при учебной работе, цитацию максимально упростить: старинная орфография что касается знаков ъ, ”6, 0 заменена новой; старославянское йотированное к заменено буквою е; вместо оу, читавшегося как у, дается у; введена современная пунктуация и т. п. Там, где для сути дела была важна старинная орфография (в фонетике, отчасти в морфологии), при цитации она сохраняется.

Библиографические справки автором ограничены вообще важнейшими книгами и статьями, но в случаях, где его освещение расходится с заслуживающими серьезного внимания другими точками зрения, выдвинутыми в более специальной литературе, он не отказывался от ссылок.

Надо, однако, заметить, что автором отнюдь не имелось в виду уделить внимание научным контроверзам в полной или даже в большой мере. В самом изложении контроверзы затронуты только в минимальной мере; сноски, которыми автор тоже старался не злоупотреблять, отсылают к полезным дополнениям и к иным толкованиям.

Книга построена в расчете, что материал ее будет изучаться студентами уже после серьезного знакомства с фактами, которые они усвоили из курса «Введения в языкознание», и что они твердо овладели материалом и важнейшими приемами сравнительно-исторического изучения старославянского языка. Считаясь с полезностью методологического углубления этой стороны науки, получившей свое особенное значение после руководящих указаний И. В. Сталина о пользе и недостатках сравнительно-исторического метода, мы даем особым разделом сжатое изложение принципов сравнительно-исторического исследования.

В методическом плане заметим, что, как и первый том, книга отнюдь не самоучитель для студентов и может быть для них до конца полезна только как пособие при лекциях по истории русского языка с соответствующими практическими занятиями по памятникам под руководством преподавателя.

Возможно, в условиях нынешней еще недостаточной разработанности ряда даже очень важных вопросов истории русского языка, хотя изучение ее и получило с 1950 года мощный стимул в гениальном произведении И. В. Сталина «Марксизм и вопросы

языкознания», указания которого стремился использовать в своей книге автор, — не свободен от тех или других недостатков также и предлагаемый труд.

За все обоснованные указания критики и товарищей по специальности автор будет глубоко благодарен в надежде использовать их для дальнейшего возможного улучшения книги. Уже и теперь долг благодарности обязывает его упомянуть о ряде ценных замечаний к первому изданию, полученных им письменно от покойного академика Б. М. Ляпунова, ко второму изданию — в статье тоже, к сожалению, уже покойного профессора А. М. Се- лищева, напечатанной в «Ученых записках Моск. Городск. педаг. института, Каф. русск. яз.», вып. I, 1941 г., стр. 175—196, к третьему изданию—от проф. С, Г. Бархударова (письменно) и в обширной и содержательной рецензии профессоров П. С. Кузнецова и В. И. Борковского,— Русский язык в школе, 1951 г., № 2, стр. 66—76, и др.

В статье А. М. Селищева, правда, относительно много утверждений, с которыми автор книги согласиться не мог. Прямые возражения требовали бы относительно много места и отвлекали бы читателя к частностям, не существенным в общем плане книги; поэтому соответствующие спорные вопросы оставлены в новом издании без рассмотрения или, в большинстве случаев, освещены в соответствии с собственными мнениями автора без прямых ссылок на статью Селищева.

Русскому языку первой половины XIX века, затронутому в книге лишь в очень небольшой степени, посвящен отдельный двухтомный труд автора (I том, вышедший в 1941, и II, вышедший в 1948 году). Материала «Исторического комментария» ближе касается том второй, посвященный вопросам грамматики.

• 8, Перерождение форм сравнительной степени прилагательных.

Около XII в. формы сравнительной степени имен прилагатель* ных, вступавшие в те же виды согласования с существительными; которые характерны были для прилагательных вообще, начинают обнаруживать в памятниках признаки утраты согласования. Вот несколько приводимых Соболевским (Лекции, 4 изд., стр. 227) ранних примеров утраты согласования: Не еси богатЬе Давыда (Златостр. XII) — вм. «богатЬй»; аже капь льгче будеть (Смол, грам. 1229 г.) — вм. «льгъши». НЪсть солъ боле пославшаго (Пандекты 1296 г.) — вм. «больй». Колми человгькъ лучши овьчати (Еванг. 1354 г.), будеть боле или меныии (Духовн. Дмитр. Донск.). Из других ср. в. Син. сп. 1 Новг. лет., где согласование еще сохраняется: Г радъ же яко яблъковъ боле (60, — Истр.). И той монастырь грады и селы и златом богаттъе инЪхъ всЪхъ мона- стырей во ЦариградЪ (Путешеств. Антония конца XII в. по списку XV в.).

Формальный переход в наречия, невидимому, подготовлен был фактическим употреблением сравнительных форм по преимуществу в роли обстоятельств, — примыкающих слов при глаголах и образованиях, входящих в их систему. Сочетания вроде «ударить сильнее», «бежать быстрее», «сделать лучше», как господствующие, послужили образцом для случаев, где сравнительная степень выступала в роли сказуемого: а тамо того силнее огнь (Син. сп. I Новг. лет., 301,— Йстр.). Не седи на преднем месте, егда кто честнее тебе будет (Домостр., 10)не умрет, но здравие будет (там же, 17)и приезду есмя твоему добре ради, а того будем радостнее, как от тебя услышим про. царя и великого князя Московского здоровье (Отч. Я. Молв.)ино отец твой в том век изжил, а ты не хочет, большое [sic!] ты лучее отца, что отца своего чину не хочет (Спис. с грам. Иоанна Гр. шведск. королю, 1573 г.)а тот город тово краше и хорошие (Мат. пут. Ив. Петлина, 291)а в том городе торги тово силние. по утру не продерешься промежу людей (там же) *, — употребление, наряду с которым еще долго держится, видимо, книжное, вроде правильных старинных форм: Атце дарует бог жену добру, дра- жаиши есть камени многоценного (Домостр., 20).

Со стороны чисто формальной в основе нынешних наречий сравнительной степени лежат имен.-вин. ед. ч. средн, р.'.'выше, сильнгье^{1 2} и имена мн. ч. муж. р. лучшие, больше. Относительно частые в памятниках формы на -ши скорее всего восходят к формам им. ед. ч. жен. рода.

¹ Ср. и переходные случаи вроде: .А с тобою перелаиватися и на сем свете тово горее и нет (Спис. с грам. Иоанна Гр. шаедск. королю, 1573 г.).

^г Формы на ей, вероятно, восходят к ним же, хотя не исключена и воз- можиость, что, по крайней мере частично, на образование их влияли также формы им. пад. ед. ч. мужск. рода.

Самые употребительные образования — больши, меньши, больше, меньше, выше, ниже: А будет езду больши рубля или меньши до которого города (Судебн. 1497 г., 28). *да не .наведем на ся казни горши первой (Пов. о Пск. взят., 12). А кто взыщет человекех на трех или на четырех по жалобнице, а напишет в жалобнице человек десять или пятнадцять, или болши или менши, и те два или три за себя и за иных това- рыщев отвечают, а за иных не отвечают. (Судебн. 1550 г., 20)Литра или болши золота (Домостр., 41). А в полон взяли воровских казаков болши шти сот человек (Мат. Раз., III, № 14). А у него, товарища моего., ратных конных людей не мало, а пеших менши (там же, 47). А будет дело выше рубля, или ниже рубля, и им имати пошлины по розчету, а болши им того не имати (Судебн. 1550 г., 8). И ис тех думных дьяков посолской дьяк, хотя породой бывает менши, но по приказу и по делам выше всех (Котош., 23). А те их дети от малые части дослужатся повыше. (там же, 28).

Для редкой в разговорном языке функции сравнительной степени—функции атрибутивной (определения) язык выработал формы сравнительной степени (и одновременно превосходной) обычного типа прилагательных: меньший, больший, лучший, младший (последнее с явными признаками книжности)¹ и под., причем управление их родительным падежом фактически не вошло в употребление и потому между ними и настоящими формами сравнительной степени нет действительного параллелизма.

Ср. многочисленные примеры, вроде: .набрать самоцвет- ново каменья, болшово и середнева и меншова (Мат. пут. Ив. Петлина, 303).

У писателей XVIII и начала XIX в. встречаются искусственные по старославянским образцам конструкции типа: .устами, сладчайшими меда. Вот что ему Дамаянти сказала (Жуковский); Виктор впадал нередко в грусть, может быть сладчайшую самой радости (Марлинский); Я сгорала любопытством, желая увериться в своей догадке; скоро к нему примешались чувства нежнейшие (Марл.).

Перенесение наречных форм сравнительной степени и в определения, выработавшееся едва ли не исключительно в письменной речи,— черта «несинтаксическая» в том смысле, что подобные формы обычно обособляются ритмомелодически: А бывают с теми послами в отвегех бояре: один боярин ис первые статьи родов. другой, менши того, той же статьи родов или другой (Котош., 65).

¹ Ср. в древнерусском: Л молодшие люди на дворе стояли (Сказ, о Пск. взят., 7), Боярскому человеку молодчему или черному городскому человеку молодчему. (Судебн. 1550 г., 26). И в тех кругах говорили казаки молодчие люди (Мат. Раз. IV, Ns 22).

• 9. Синтаксические особенности имен числительных^

Нынешние синтаксические отношения при количественных числительных представляют собою результат своеобразного перерождения системы, существовавшей в древнерусском. Дъва, дъв-fc искони являлись прилагательными, согласовавшимися с именами существительными в двойственном числе^х. Три, четыре были тоже прилагательными, рано утратившими различие по родам и согласовавшимися с существительными во множественном числе — три коли и под. Пять, шесть. десять. двадцать. представляли собою старинные имена существительные со склонением типа чёгть, чести и т. д., страсть, страсти и т. д. Как имена существительные, они управляли родительным падежом (множ, ч.) существительных: пять «Эолюв и под. С утратой двойственного числа как морфологической категории, сочетания вроде daz «Зуба, Эва коня стали восприниматься как сочетания два с родительным падежом един, числа, и под влиянием такого понимания и старые сочетания дв1> сестр’Ь, дв^ ropii, дв^ сел1э, дв^ поли изменились в бее сестры, бее горы, беа село, беа поля (дв-Ь жены; Ипат.: дв'Ь чары. двЪ чашки). Ближайшие числа три и четыре утратили свои прежние синтаксические особенности и уподобились своими сочетаниями отношениям при два, две. Этим было достигнуто известное приближение к конструкции при пять и т. д., где тоже имело место управление родительным падежом (хотя и множественного числа)^{1 2 * 4}. В косвенных падежах сочетание двух,

¹ Правильное употребление форм двойственного числа в древнерусском держится приблизительно до второй половины XIV в.; но и нарушения во второй половине XIV в. еще относительно нечасты (см. Собол., Лекции, стр. 205— 206). В новгородских памятниках нарушения правильного употребления раньше констатируются для мужского и среднего рода (древнейшее свидетельство— 1270 г.; ср. и отмеченный Соболевским более ранний пример в ростовском Житии Нифонта 1219 г.: <помозп рабом своим Ивану и Олексию написавшема книги сии»), для женского — начиная со второй половины XV в.,*— В. И. Борковский, Синтаксис древнерусских грамот,— Вопр. слав, языкозн., I, 1948, стр. 49; наоборот, в московских — раньше для женского рода (Духовная в. кн. Ив. Дан. Калиты).

Формы дв. числа личных местоимений заменяются формами множественного числа уже в древнейших русских памятниках. Особая судьба местоименных форм сравнительно с именами существительными легко получает свое объяснение для 1 лица: вЪ «мы оба» самим корнем выпадало из и без того пестрой (супплетивной) системы склонения 1 лица и относительно легко поддалось замене.

² На хронологию установления родительного ед. ч. вм. именительного мн. я. указывают примеры из Судебника 1550 г. сравнительно с Судебником 1497 гл

.четыре алтыны с денгою (Судебн. 1497 г., 5). Да неделщику ж вяэчего

4 алтыны (6). А три годы поживет. А четыре годы поживет. (57) .ино судити по тому ж за три годы (63); единственный пример род, ед.— ино су- дити за три года (там же). В Судебн. 1550 г. уже имеем: .а дияку четыре алтына (10)да за доспех убитого три рубля (11; ср. 12: три рубли)да неделщику ж вяэчего четыре алтына без двух денег (там же). Отдельные случаи сочетаний с имен. мн. встречаются, однако, и позже: .да у Игошки взяли три топоры (1579 г., Акты юр. 92, № 46). Да на том же, государь, яму яз сыскал головами двадцать три человеки охотников. (Отписка стройщика Хотелонск.

двум и т. д_м как и трех, трем. четырех, четырем, с именами существительными сохранило прежний характер согласования. Установление сходства два дуба, три дуба с конструкциями пять дубов. явилось отправною точкою для дальнейшего уподобления: вместо пяти дубов, пятью дубов и под., по образцу двулс дубом, трвж дубши, двумя дубалш и под. стали говорить пяти дубами, пятью дубами и под.

Алтыновым послом 3-им человекам да киргизскому послу да людем их, всего 9 человекам, меду и пива давать всем собча по полведру меду да ведру пива на день (Мат. пут. Ив. Петлина, 300).

Не совсем подчинились подобному влиянию сочетания с тысяча, но ср.: .И о десяти тысячах ефимкех за послов наших безчестие. (Спис. с грам. Иоанна Гр. шведок. королю, 1573 г.). Я французской версификации должен мешком, а старинной российской поэзии всеми тысячью рублями (Тредиак.)Чтобы тысячам девочкам На моих сидеть сучках (Держ., Шуточное желание),— употребление, перешедшее и в современный язык.

Употребление прилагательных при подобных сочетаниях в древнерусском представляло такие особенности:

Прилагательное стояло обычно не впереди существительного, как в других случаях, а за ним, причем возможен был при именительном падеже числительного двоякий тип связи —более тесной с согласованием прилагательного с именем существительным в родительном падеже (но, после утраты категории двойственного числа, только в виде множественного числа) и менее

яма Загоскина, 1585 г.). А ставитца на той пожне сена и с чищенною четыре возы (Купчая 1598 г.), И гонебных у него три мерины есть (1601 г., Акты юр. 287, № 278)а держати охотником на яму. по три мерины добрых. (Поручная костромск. посадск. людей, 1604 г.)/ .посланы на Белоозеро Донской атаман Олеша Старого да с ним Донских казаков четыре человеки. (Память в Стрелецк. приказ; 1625 г.— Донск. дела I, 261 стр.)и мы, великий государь., послали к вам, Надырь Магомета царю, .нашие царские потехи 4 кре- чаты да 2 пуда кости рыбья зуба (Грам. ц. Мих., 1645 г.)как за тобою, государем, жили годы по 3 и 4 (1652 г., Хоз. Мороз., I, № 190). На колокол не колокол в четыре пуды (1671 г., Акты юр., 11, 229, № 139). А городы в Му- галской земле деланы на четыре углы (Мат. пут. Ив. Петлина, 288)И по- перег город перегорожен каменьными стенами в дву местех, ино станет три городы (Хожд. на Вост, Котова, 80). И всего в персидской земли четыре праз- ники (там же, 111).

Еще в начале XX в, были говоры, где в употреблении были сочетания /при годы и под. Ср. напр., Матер, для изучения великорусск. говор., VIII, Сборн. Отдел, русск. яз. и слов. Акад, наук, LXX11I, № 5, 1903, № 46.

Частично, вероятно, в отдельных говорах, под влияние этих конструкций с три и четыре попадали и сочетания с два. На посаде 21 двор, да 2 дворы пусты (1615 г., Акты юр., II, 51, № 128). У той избы в исподи два мосты (1636 г., III, 377, № 347). Взял два ковры вечаныя (1660, III, 260, № 328),— известные и теперь в диалектном употреблении, но не приобревшие широкого распространения.

-С. Д. Никифоров, Из наблюдений над именами существительными в памятниках второй половины XVI в.,— Вопросы славянского языкознания, I, Львов, 1948, стр. 151—152, формы на ы (и) для изучаемого им времени считает еще преобладающими при три и четыре.

тесной — с именительным множественного (так, как если б после существительного стояла запятая — знак паузы). Ср. напр.: а) Мы- замылк, да Мекхан, да Форат хан, и те взяли три городы великих. (Аф. Никит.)две пуговицы хрустальных (Мат. Раз., I, № 9)а в ней три места дворовых (Новг. писц., 1582 г.). А дер- жати охотникам на яму. по три мерины добрых. (Поручная костромск. посадск. людей, 1604 г.)три ложки оловяных, четыре торелки оловяных, три кувшинца стеклянных (Дело Ник., № 105)три двора крестьянских (1662, Сб. гр., IV, № 24). 3 овина новых. (Хоз. Мороз., II, № 6) и б) два ковша золоты (1389, Сб. гр., I, № 39). Четыре пуговицы серебряные, золочены; два колпока ветхи, червчатые, стегоны по дорогам (Мат. Раз., I, № 9)два замка прибойные с ключами, два щипца -железные; ср.: пара пистолей, попорчены (Дело Ник., № 105). Реже случаи вроде: две круглы гривенки (1328, Сб. гр., I, № 213). две вдовые попадьи (1673 г.; Акты юр., 356, № 231).

При наличии двух прилагательных, не соединенных союзом и, с XVI в. в памятниках в употребление входят как распространенный оборот родительный множественного у первого и именительный мн. у второго: три однорядка лунских черлены, четыре паникадила медных малые, восемь лапок лисьих красные (Потебня).

Реже: 3 намета козловые жолтых да 2 красных (Розыски, дела о Фед. Шакловит., IV, стр. 152), и под.

Естественно, что исконное управление родительным множественного числа имени существительного при пять. десять. более способствовало установлению согласования с родительным множественного, поэтому в настоящее время, когда прилагательное заняло обычное вообще в русском место прилагательных (перед существительным)¹, в данных конструкциях в употреблении остался только родительный падеж множественного числа прилагательного: пять высоких, дубов, десять зеленых тополей^{2 * * * * * В}.

¹ Ср.: И, взяв его, те рядовые два сокольника, Никитка и Мишка. (Уряди., 19).

² Для влияния на синтаксические конструкции с два, три, четыре кон

струкций с пять, шесть и т. д. ср.: .За подмогу и за льготные лета десеть

рублев московская по сей записи (Порядная 1599 г.). Характерны др .-русские

сочетания, на которые обратил внимание Потебня: по образцу — Работа дру

гую седмь лет (Лавр.). О чом же ты не искал на Ивашке в ту шесть лет.? (Правая грамота Савво-Сторожевск. монастырю, до 1470 г.). А огород ставити

около поля семь жердей добрая да два кола, а около гумна девять жердей добрая (Судебн. 1589 г., 23). В ту семь ден (Мат. пут. Ив. Петлина, 273).

В ту десеть ден (там же, 286). Он, Иван, взял с них, с новых крестьян, за даточные люди другую 30 рублей (Хоз. Мороз., I, Л¹» 10). Заверстал за ту пятсот пуд моею мягкою рухлядью (Дело Ник., № 48),— винит, пад. стал употребляться; Был в Новегороде 4 недели полную (Пск. 1). Дал два рубля новгородскую (Акты истор,, 1556 г)И они наместником Ноугороцким дадут за голову веры четыре рубли московскую (Жалов. грам. царя Василия игумену Никольск.- Вяжицк. мон., 1606 г.). В ту четыре годы, ту урочную четыре годы (Юрид. акты, 1612 г.). А оброку владыке платили с тое четверти ловли 2 рубля московскую (Писц. кн. Обон. пят. 1563 г., 20—22). А от мелива емлют от четверти

При два, три, четыре, сочетания которых с существительными были более своеобразны, причем согласование с последними прилагательных во множественном числе представляло тоже необычный факт, именительный мн. ч. прилагательного сохранялся дольше, и теперь, с изменением места прилагательного, мы имеем рядом: два высоких дуба и два высокие дуба, три зелёных тополя и три зелёные тополя. При этом можно констатировать, что сочетания типа два высоких дуба, три зелёных тополя употребляются чаще, и, повидимому, в языке проявляется тенденция установить в конце концов большее единообразие соответствующих конструкций, освободившись от не укладывающихся в общие рамки.

После значительных колебаний в употреблении форм имен, прилагательных — колебаний между им.-вин. падежом и родительным множ, числа¹ — к нашему времени при формах женского рода имен существительных, особенно неодушевленных, в основном возобладала форма имени прилагательного в именительном падеже: три зелёные липы, две молодые женщины. Такое употребление, более редкое при именах мужского и среднего рода, надо объяснить повидимому, тем, что в формах имен существительных женского рода различие между именительным падежом множественного числа и родительным единственного было меньше, чем у имен мужского рода (оно только у относительно немногочисленных слов давно давало о себе знать различием в месте ударения: сёстры, но сестры; головы, но головы); что касается среднего рода, то его обычное морфологическое сходство с мужским должно было благоприятствовать вовлечению его в сферу свойственных последнему синтаксических отношений.

В древнерусском языке очень употребительны числительные прилагательные: двои, трои, четверы. семеры. десятеры. (см. Морфол., § 23). Ср.: .двои люди, едины смеющеся, а дру- гыи плачющася (Дан. игум.,— Срезн.). В султанов же двор 7-ры ворота (Хож. Аф. Никит.)да у того же двора тын вострой да двои ворота (Купчая П. Скобельцына, 1579 г.). А заглядывали де те сторожи в церковные в двои двери дщелми и сквозе замки (Памяти. Смутн. врем., 186). Двои очки, двои кресла с налойчиком кожаным, тестеры сапоги сафьянные (Дело Ник., № 105), четверы петли с крюками (там же), двои клещи нова-

по 2 ден. московскую (там же, 115). „.и денги еси у Матфея у Левского три рубли московскую взял ли.? (Новг. запис. кабальн. кн_м 1596 г.). К возможному колебанию ср.: «.занял есми. три рубли московскую» и «.занял есми. денег три рубли московских.» (Новг. запис. кабальн. кн., 1595 г.), «„.занял есмя. денег пять рублен московских» (Новг. запис. кабальн. кн., 1596 г.), «.ты ли тем площадным подьячим такову на себя служилую кабалу в трех рублех московских писатн велел.-?» (там же), и под.

Ср. и при сорок и пол: сорок рублев денег московскую (Акты юрид.). в тую полтора дни (Пск. 1)„ — причем не обошлось, вероятно, и без влияния роди тель кого-мест кого двойственного числа прилагательных.

¹ О грамматических предписаниях и практике первой половины XIX века см. РЛЯ пп. XIX в_м стр. 384—386.

ренные (там же) (ср.: четверы клещи —Хоз. Мороз., II, № 6), двои чюлки валеные (там же), тридцать семеры сошники и лемеки (там же), двои возжи волосяные (там же), трои вачеги суконные, тестеры сапоги сафьянные, трои рукавицы (там же). Двои кай- далы кандалы) большие да малые (там же, II, № 10). И устроены были трои врата триумфалные (Вед. 1703 г.).

Ср. и: 3 дыму. по трои обувей лаптей (Хоз. Мороз., II, № 3).

Конструкция с двои и под. первоначально требовала полного согласования с существительными числового наименования и прилагательного нечислового (см. приведенные примеры). Но примеры вроде: двои сапог красные, новые (Дело Ник., № 105), двои рукавицы новых, осмеры рукавицы ловецких, починенных (там же), трои удела конских (Мат. Раз., I, №9), двои железа ручных (Хоз. Мороз., II, № 9), показывают, -что на старые отношения разрушающе действовала пестрота семантически родственных конструкций типа: две рукавицы новых, пара сапог и под!

По «Словарю русского языка» Акад, наук (вып. 3, 1895 стр. 974), двои, двоих в отличие от двое ставилось прежде в имен, и вин. пад. при существительных, употребляющихся исключительно во множ, числе: двои часы, двои сани, двои сутки, но давно уже выходит из употребления и заменено формою двое с род. мн. Древнерусские примеры показывают, что такое различение имело основание, как тенденция, охватывавшая и названия парных предметов, издавна. Для других ср., напр.: три мережи ветхих, две бочки порозжих, четыре лодки малых (Дело Ник., № 105), и под.

Ломоносов (Рос. гр,, § 487, стр. 188) узаконяет употребление согласуемых с существительными двои, трои. десятеры. только «для бездушных вещей, которые только во множественном употребительны»

Любопытно, что почти все примеры, представлявшиеся Буслаеву (§ 232, изд. 3) согласованиями двои, трои. вообще со множественным числом, на самом деле подходят именно под указанное правило: пятеры рукавицы, трои серги (нормально их пара); Двои дети водить — однем досадить (послов. XVII в.) — «дети» могло ощущаться как специально множ. (ср. укр. дитина с суффиксом сингулятива); И в помочь свою зовет ноги лише двои (Кант.); Что разшита легка лодочка на двенадцатеры ве- сельцы (Чулк.) — «весла» воспринималось, очевидно, первоначально как понятие парное. Ср.: Да на пчельном тестеры пчелы (Хоз. Мороз., II, № 6),— имеются в виду ульи.

В XIX в. у Крылова еще читаем: Однако ж пятаков пригоршни трои Червонца на обмен крестьянину дают (Червонец), причем форма трои соответствует как раз не существительному ед. ч. «пригоршня», а понятому как множ, диалект, пригоршни (только множ, ч.); у Даля: в гарнце три (трои) пригоршни. Ср. и др.- русск.: И помелъ бЪ соусЬкъ гъ и в единъ оугълъ мало отроубъ, яко же съ троЬ и съ четверы пригъръщЪ (Нест. Жит. Феод.,

22,— Срезы.). Оуне есть исполнити пригорыци с покоемъ, нежели двои пригорыци с роптаниемъ (Пчела, Публ. библ., 126,— Срезы.). Да на царевичевых же мощех положено орехов с при- горщи (Памяти. Смутн. врем., 84).

Формы двои, трои. десятеры вымерли, повидимому, потому, что, во-первых, в части фонетически были близки к двое, трое, и, вощторых, имели очень узкую сферу употребления. Это же случилось и с параллельным им обои (см. Морф., § 23).

Употребление двое, трое, четверо. десятеро. с родительным мн. ч. Ломоносов (Рос. грам., § 486, стр. 188) ограничивает только названиями людей, «и то по большой части ниских. Ибо не прилично сказать: трое бояр, двое архиереев: но три боя'рина, два архиерея»¹. В дальнейшем, с общей демократизацией стиля, как известно, ослабело значение и последнего различения, а утрата двои, трои и т. д. утвердила обязательное перенесение двое, трое н’1 случаи, вроде двое суток, трое саней.

Такие примеры встречаются уже у писателей XVIII в.: плутал двое суток (Фонв., Письма род.; ср. там же — сутки на двои), трое римских торжественных ворот (там же),— и показывают, что утрату двои, трои. подготовлял параллелизм близких по смыслу конструкций.

К старинному 'употреблению винительного падежа одушевленных см.: Апреля в 3 день нанял двое ребят, Худяка да Сам- сонка. (Прих.-расх. книги Болдина-Дорогобужск. мон. на 1585 г.). А подо мною убили на выласках двоя лошадей. (Письмо сына к отцу, 1609 г.)и купили трое лошадей. (Статейный список посольства в Бухару Ив. Хохлова, 1620—1622 г.). И двое лошадей Семеновых у вас в монастыре было ли? (Суд. дело 1648 г.).

• 10. Особенности старинного употребления времен и видов.

О том, что река течет, впадает и под., говорится в древнерусском обычно в форме прошедшего времени совершённого вида:

А река большая скрозь по саду прошла и пала в море в том устье, где к Венеции ворота морские. (Отчет Я. Молвян.). А река Москва вытекла по Вяземской дороге за Можайском верст 30 или не много больши. А Нара река пала в Оку, ниже Серпухова с версту. А У па река вытекла от Куликова поля с Муравского шляху. А Меча река по леву Муравски я дороги потекла, и пала в Дон, ниже града Лебядяни верст с 8. Река Донец Северской вытекла из чистаго поля. и потекла под Белград, а мимо Белград потекла и пала в Дон ниже речки Кон- дрючьи 10 верст (Большой чертеж). А ныне де Юйка Тайша и Бок и Дувар кочуют около реки Маночи да дву Агарликов,

¹ Видимо, Ломоносов и для своего времени давал в этом случае неточное указание. В нынешнем литературном языке eta?, трое. допускается только по отношению к мужчинам и словам, не имеющим единственного числа.