История советского нижнего белья
Современных горожан повсюду преследуют манекены в разнообразном белье. Можно встретить трусы с перьями и стразами в центре города. В торговых павильонах на окраине развешено неглиже попроще, как правило, из Турции. А как с нательным бельем обстояли дела в эпоху СССР?
Красота под запретом
Но в начале 1920-х в столице выпускали исподнее, способное вскружить голову даже современному моднику. Для треста «Мосбелье» работали известные художники-авангардисты. Белье шили из шелка, используя дорогое кружево. Ему аплодировали на выставке в Париже. Минимум машинной работы – хендмейд, как говорят сегодня. Конечно, позволить такую роскошь могли себе только самые обеспеченные жители столицы - те, кто зажигал в нэпмановских ресторанах. Но были бесподобные вещи, доступные и людям со скромным достатком.
Теперь понятно, что помогало кружить мужские головы совсем неказистой Лили Брик. У нее был маленький рост, непропорциональное телосложение, короткий торс, тяжелый зад, зато у нее был уникальный корсет.
Но «Мосбелье» закрыли, страна встала на путь индустриализации. У власти оказался человек, который сам носил солдатские кальсоны и был феноменальным аскетом, во всяком случае – в одежде. Затертый военный френч, который много раз штопали, и сапоги – какое тут изящное нижнее белье? Сталину нужна была управляемая масса, лишенная всех человеческих чувств, кроме веры в него и идеи коммунизма.
Хорошо характеризует то время история Надежды Ламановой, которую называют «русской Шанель». Ее клиентами сначала были Его Императорское Величество и аристократы обеих столиц, а после революции - жены крупных партийных начальников и знаменитые актрисы советского театра и кино. Ее авторские платья считаются шедеврами и хранятся в Эрмитаже.
Фирменный знак-афтограф Надежды Ламановой
Кутюрье Надежда Ламанова шила яркие и самобытные вещи: радостные, легкие, как свежий воздух. Но сама была весьма строгим и желчным человеком. И абсолютно одиноким. Одеваться у звездной портнихи Ламановой могли позволить себе только такие звезды, как Алиса Коонен. Стоили эти платья дорого, и дело было не только в гонораре кутюрье, но и в дефиците тканей, пуговиц и даже ниток.
Надежда Ламанова
Шурочка в фильме «Моя любовь» поет свой романс в атласном платье. Картина выпущена в 1940 году. Тогда кусок атласа стоил трех зарплат московского служащего. Это была сказка, великая художественная неправда, но так любимая народом. А еще шикарно в довоенных фильмах наряжали второстепенных отрицательных персонажей, когда желали показать их моральное разложение. На соседках в фильме «Сердца четырех» надеты банты, воланы, яркие полоски, бижутерия. Сразу видно – плохие тетки. Положительный герой должен был отличаться не модной одеждой, а душевными качествами.
Сильно одетый мужчина в фильмах того времени – преступник или иностранный агент, как в первом советском детективе «Ошибка инженера Кочина». В фильме одетые с иголочки шпионы вербуют простых советских людей.
Красота и мода были запрещены. И Надежда Ламанова так и не дождалась внедрения своих моделей в массовое производство. Жизнь великого русского модельера закончилась очень печально. В тот день она выбросила последнюю в своей жизни бутылочку из-под французских духов. Незадолго до смерти она сказала: «У меня осталось всего две капли «Коко». Этого хватит на два дня. Достать эти духи у нас невозможно».
Был 41-й год, на СССР напала фашистская Германия. Надежда Петровна пришла в тот день ко МХАТу, в ее руках был маленький чемодан. Она собралась эвакуироваться вместе с труппой театра в Саратов. Но про Ламанову забыли. На этой скамеечке она и умерла.
Существовала русская традиция готовить себе одежду в последний путь еще при жизни. Мы помним эти чемоданчики наших бабушек, в которых лежало добротное платье и лучший комплект нижнего белья. Но когда умер Сталин, выяснилось, что у него нет ни одной пары приличных кальсон. Вся одежда – просто отрепье, он сознательно отказывался обновлять гардероб. Чемоданчика с похоронным неглиже у Иосифа Виссарионовича не было.
Его похоронили в форме генералиссимуса, которую он надел только раз. Поскребышев вспоминает, что ему все время казалось, что Сталин вот-вот встанет из гроба и скажет: «Зачем вы на меня это надели?» Ведь он ненавидел эту форму. Но вся остальная одежда генсека была старой и штопаной.
Все Политбюро растворилось в подражании Иосифу Сталину и носило такие же потрепанные френчи. Серая масса очень плохо одетых людей. И самым скромным считался нарком Лев Мехлис, фанатично верящий в вождя и подписавший тысячи расстрельных приговоров. В его квартире даже не было собственной мебели – все казенное, с ярлыками Управления делами Совнаркома. После смерти Мехлиса его жена не взяла себе на память даже книги мужа, все свое неказистое имущество он завещал сдать государству.
Этот человек всегда выступал за полную аскезу и отказ от радостей жизни. Но у Виктории Севрюковой, театрального художника и обладательницы удивительной коллекции: 3500 предметов нательного белья времен СССР, хранятся кальсоны, которые скрывались под убогим френчем Мехлиса. Кальсоны у него были из трикотажного вискозного шелка цвета свежей лососины.
Где нарком их достал, сказать трудно. Если бы Сталин знал об этом, месть за импортные кальсоны, достойные задницы французского буржуа, была бы страшной. Вот это двуличие, вот это предательство идеи! Но дорогие, изысканные панталоны были и у других членов Политбюро. У Лазаря Кагановича, например, имелись шелковые трусы индивидуального пошива, что в то время считалось верхом элитарности.
Это шокирующий цинизм той власти: тайно заказывать себе во время голода и войны роскошное белье в Париже и прятать его под грубым френчем. Как видите, перебирание реального грязного белья способно сказать о человеке намного больше, чем любые документы.
А миллионы советских людей маршировали в светлое будущее в сатиновых трусах. Женщины носили всего два вида лифчиков: с выточкой и без. Однажды Виктории Севрюковой принесли маленький фибровый чемодан. Даритель представился далеким потомком маршала Тухачевского и сказал, что чемодан в их семье не открывали с 37 года. Его выдали в приемной НКВД на Кузнецком мосту - через день после ареста жены Тухачевского.
О личной жизни Михаила Николаевича известно мало. Карательная машина уничтожала все окружение врагов народа: коллег, друзей и родственников. Узнать какие-то детали быта, окружавшего знаменитого маршала, просто невозможно. Выжженная семья, стертая страница истории.
Виктория Севрюкова, театральный художник
Он имел три жены и десятки любовниц - самых красивых женщин Москвы. Последняя официальная супруга маршала, Нина Гриневич, вызывала постоянное раздражение Сталина, поскольку являлась очень яркой дамой, которая выглядела, как сегодня сказали бы, очень сексуально. Особенно бесили генсека ее глубокие декольте.
В мае 37-го «Красного Наполеона» неожиданно понизили до командующего Приволжским ВО. Наверняка его гражданская жена, Юлия Кузьмина, была в большом расстройстве. Она привыкла к сытой жизни и заказывала себе наряды по заграничным каталогам, доступным только верхушке советской власти. В провинции с пониженным в должности супругом пришлось бы о них забыть.
Но все оказалось еще хуже. 22 числа Тухачевского арестовали, а через три недели расстреляли. Супругу его тоже арестовали. В тюрьму она взяла тот самый чемоданчик, через десятилетия оказавшийся у Севрюковой. В нем было только красивое нижнее белье: трусы, ночная рубашка и комбинация.
Борьба за фигуру
Понятие «одежда хорошо сидит» во времена СССР отсутствовало. Добыли, подшили, приспособили – и так хорошо. Главное, что новое. А какие душевные муки вызывали толстые рейтузы, в которых ходил весь Советский Союз до середины 1980-х! Дети их снимали в подъездах по дороге в школу, женщины боялись предстать в них перед любимыми мужчинами.
Сексуальная жизнь многих людей просто замирала в зимние месяцы. Нижнее белье для холодов не годилось для эротических игр. Особенно болезненно переживали зиму люди искусства и другие изящно устроенные натуры. Львиную долю рейтуз производили в СССР, но какую-то часть завозили из КНР, и назывались они поэтому «Дружба» - в честь теплых отношений двух великих стран. Они разбили не одно светлое чувство. Любить женщину в таком уродливом белье, конечно, трудно.
У каждого человека есть история, связанная с бельем, от которой краснеет лицо и часто бьется сердце - так становится стыдно. Рассказывает писатель Виктор Ерофеев: «В школе мне нравилась одна девочка, которая сидела за соседней партой. И как-то на перемене она прыгнула на парту, и я увидел на ней коричнево-розовые панталоны. Это было ощущение какой-то страшной дикости, бедности и распада. Любовь тут же прошла».
Детское белье – трусики, майки и колготки – появилось только в конце семидесятых. До этого все мамы страны его мастерили сами. Все советские мальчики в пятидесятые носили женские чулки. Как забудешь такое! И это продолжалось еще долго, если бы не Екатерина Фурцева. Именно министр культуры на Политбюро громко заявила о том, что у наших представительниц прекрасного пола нет бюстгальтеров, поэтому необходимо срочно наладить для работниц и крестьянок производство достойного белья.
Так в Москве была открыта первая после войны большая фабрика нательного белья в Черемушках. И в Советском Союзе появились незамысловатые, но такие нужные трусики и лифчики. Комбинат снабжал своей продукцией миллионы людей. В союзных республиках таких фабрик не было, и исподнее ждали и в Узбекистане, и на Украине. Некоторые вещи здесь делали по спецзаказу, в основном для пышнотелых знаменитостей. Клиентками этой фабрики стали такие звезды, как Элина Быстрицкая, Любовь Соколова, Наталья Крачковская.
До начала 1980 годов в СССР было только три размера бюстгальтера: с первого по третий. Что делать женщинам с нулевым или четвертым, Госплан подсказать не мог. Но были попытки борьбы за фигуру. В Москве работало несколько ателье, которые шили так называемые «грации». Стоило такое произведение индивидуального пошива 35 рублей – довольно внушительная сумма.
Лёка Миронова была советской топ-моделью, карьера которой стартовала в шестидесятые годы. Звезда Дома моделей перед каждым выходом на подиум решала для себя вопрос, как сделать так, чтобы впечатление от наряда не испортило ужасное нижнее белье.
В деревнях чулки носили, закрепляя вокруг ноги обычной резинкой. Пояса были только у жительниц больших городов, и выглядели в них наши бабушки и мамы гораздо стройнее современниц. Как и сегодня, советские женщины с нулевым размером бюста испытывали страшные комплексы и делали себе поролоновую грудь. Пришивали ее к обычному бюстгальтеру и щеголяли аппетитными формами.
Но Лека Миронова не хотела мастерить белье своими руками или выходить на подиум в том, что есть. Поэтому она решалась на вопиющее с точки зрения руководства Дома моделей безобразие: она выходила демонстрировать одежду без лифчика.
В 67 году в Москве проходил Международный фестиваль моды. Событие грандиозное. К нам съехались зарубежные звезды и модельеры. В столице высадился десант невероятно красивых, нарядных людей. Незадолго до приема заграничных гламурных гостей Лека решила, что обязана спасти репутацию советских женщин. Она понимала: ей придется переодеваться рядом с зарубежными моделями, и у тех будет просто шок.
Советская модель Леокадия Миронова
«Искусствоведы в штатском» инструктировали всех советских манекенщиц на предмет того, как вести себя с иностранными коллегами. И тогда Миронова встала и спросила: «Вы когда-нибудь были в наших магазинах, где продают женское белье? Не кажется ли вам, что западные модели будут шокированы тем, что увидят на нас, когда мы будем переодеваться?»
Уже вечером советских моделей привезли в знаменитую сотую секцию ГУМа, где всегда продавался дефицит. Здесь Лека и ее коллеги смогли бесплатно получить красивое нижнее белье. Конфуза не случилось. Наши красавицы достойно выглядели за кулисами фестиваля моды.
Понятно, что лучшие комбинации были на женщинах из верхов. Екатерина Фурцева любила мини и сексуальные юбки-футляры, тесно обтягивающие фигуру. И все ее окружение знало: под ними дефицитное белье из ГДР – предмет вожделения всех женщин страны. Гэдээровскую комбинацию и пеньюар можно было отхватить в магазине для новобрачных, где готовящимся к узам брака людям выдавали немного красивой жизни по специальным талонам. Еще одним способом, кроме замужества, добыть заветную «комбинашку» были спекулянты или родственники, которым повезло посетить социалистическую Европу.
Колготки и чулки – вечный дефицит и страх противной стрелки. Капроновые чулки в СССР стали выпускать только в середине пятидесятых. До этого ноги наших женщин уродовали противные шерстяные и хлопковые складочки.
Другое дело – наши кинозвезды. Чулки им дарили статусные любовники. А еще изящную одежду для ножек можно было получить на дипломатических приемах. Например, в немецком посольстве. В начале тридцатых рядом с тарелками для дам клали маленький презент - чулки с добавлением искусственных волокон. Это был роскошный подарок для женщины, живущей в стране, где грубые чулки у всех съезжали по ноге гармошкой.
Однако многие дамы, которые посещали посольства и брали эти подачки от иностранцев, плохо заканчивали. В частности, были репрессированы звездные актрисы Татьяна Окуневская и Зоя Федорова.
Обеспечить все женские ножки достойной упаковкой не получалось до середины девяностых. Прочные чулки стоили три с половиной рубля, носить их было крайне неудобно. Менять их часто позволить себе наши женщины не могли. Приходилось поднимать петлю, штопать пятки и так далее. Одним из способов продлить жизнь колготок был холодильник. Считалось, что если их немного подморозить, то прослужат они гораздо дольше.
В шестидесятые в Прибалтике стали выпускать крючок для поднятия петель на капроновых чулках. И это был лучший презент на 8 Марта или Новый год. Те, у кого заветного крючка не имелось, отдавали свои порванные чулки надомницам – женщинам, которые за рубль восстанавливали порванный капрон. Говорят, на реанимации рваных чулок делали огромные состояния.
Наши люди придумали пришивать трусы к чулкам. Вся история СССР – это необыкновенная воля, сила и преодоление любых препятствий слабым полом. Женщины в нашей стране жили гораздо труднее, чем мужчины. После рабочей смены вставали к станку домашнего хозяйства, лишенные даже хорошего стирального порошка. Тащили на себе невыносимый быт и за все прощали безвольных мужиков в майках-алкоголичках. Но благодаря фантастической стойкости и смекалке наши женщины все равно оставались самыми красивыми в мире.
После перестройки к нам хлынул польский и китайский ширпотреб. Застрочили машинки отечественных кооперативов, которые одели всю страну в трусы и футболки с примитивными аппликациями. Это было сказочным изобилием, но совсем не победой красоты. Иностранцы принимали это белье за спецодежду для проституток и думали, что у нас их гораздо больше, чем, к примеру, учительниц. Что поделать – любой бедняк, дорвавшись до богатства, теряет голову и выглядит нелепо.
Убогие советские трусы и вечный стыд остались в прошлом. Но стал ли человек от этого счастливее? «Я не думаю, что советское белье было уродским или убогим, - считает искусствовед Екатерина Дёготь. – Мне кажется, что оно просто базировалось на других принципах. Оно не ставило первоочередной задачей быть объектом зрелища. И я считаю, что это правильно».
Сейчас белье громко кричит на каждом углу, что только в нем можно добиться счастья. А счастье – это богатый мужчина, который способен купить своей даме дорогие трусы.
Женщина получила то, что хотела. Она свободна и может покупать себе смелые неглиже любых фасонов и цветов. Кажется, что современное белье вызывающе сексуально. Мужчина должен с ума сходить от такой красоты и добиваться любой ценой расположения дамы. Но парадокс заключается в том, что когда все открыто и явлено миру, ничего не хочется. Доступная самка не интересна самцу.
Виктория Севрюкова остановила свою коллекцию на середине 1980-х и не хочет пополнять ее нижним бельем постсоветского времени. За каждым предметом ее удивительного собрания стоит судьба конкретного человека. Эти трусы и лифчики можно читать, как летопись времени. Современное неглиже ей кажется бездушным, неудобным и, несмотря на обилие кружев и вычурный фасон, некрасивым. Очень жаль, ведь в истории не останутся трусы, к примеру, современных политиков. И потомки не смогут узнать, что было в их душах и головах.