Skip to main content

ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ОРФОГРАФИЯ (Панов) 1984 год скачать Советский учебник

Старые учебники СССР

ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ОРФОГРАФИЯ

Назначение: КНИГА для внеклассного чтения учащихся 7-8 классов

Книгоиздательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОСВЕЩЕНИЕ" Москва 1984

Авторство: Михаил Викторович Панов

Формат: PDF, Размер файла: 9.2 MB

СОДЕРЖАНИЕ

КНИГА  для внеклассного чтения учащихся 7-8 классов

Предисловие 3

Картинка и буква 6

Нет ли? —

Понятно всем —

Узор на горшке 7

Письмо топором 8

С помощью обстановки —

Шорилэ

Пиктография торжествует 10

Спорт и пиктограмма 11

Ложки-вилки —

Ее недостатки несущественны 12

По обед —

Пришел Полупшённый 13

Буква «Ты» 14

Иринушка имела резон 15

Иероглифы 16

Свои родные —

Попробуйте без цифр 17

📜 ОТКРЫТЬ ОГЛАВЛЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ

Творец иероглифов. —

«И др.» 18

Две ступеньки. Где третья? 19

Что может буква. 20

Буква — слуга звука?. 21

Как будто ясно —

Нет, не ясно —

Нехорошее междометие 22

Познакомились —

Многоликий согласный 23

Если постараться . —

Точно следуя за звуком 24

Много ли? 25

Поставим мысленный опыт —

Что-то не так 26

Василий Кириллович Тредиаковский (1703 — 1768). —

Буква — слуга морфемы? 28

Прикинем .

Если в обеих руках чемоданы. .

Звукам в морфеме привольно 30

Для всех морфема или не для всех?. 31

Она для всех —

Слово ученого. 32

Слова, придуманные поэтами 33

Самовар Полупшённого 34

Нечего ей меняться! 35

Волшебник меняет лицо —

Потеряв чувство меры 36

Михаил Васильевич Ломоносов (1711 — 1765). 37

Взгляд назад. 38

Снова царь Салтан —

Может, нетипично? 40

Михаил Николаевич Петерсон (1885 — 1962). 41

Нерешенный вопрос —

Повелительница букв. 43

Чередования —

Какие-то они разные 44

Будто струны. 45

Полупшённый диктует —

Позиция 46

Про музыкальную шкатулку 47

Металлы в пятницу не расширяются?. 48

Ноз белый —

Маленький великан 49

Гласные под прессом 51

Скандалит! 53

Важная обязанность —

Чаши весов 54

Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845 — 1929). 55

«Звуки играют роль» 56

Надежда Ивановна и напрасная надежда

Появляется главный герой нашей книги. 58

Сделаем вид, что их нет

Про хамелеонов. —

Спор об имени. 59

Одолели холод. 60

На что-то они похожи! —

На Полупшённого не угодишь 62

Непозиционные — какие они? 63

Старое недоумение 64

Крепкий сн 65

Полупшённый ворчит 66

Если звуки разные 67

А мы их пересчитаем! —

Их как будто 34 68

Их, несомненно, 34!. 69

Почему звуки языка нельзя сосчитать?. 70

Ответы совпали —

Снова про зайца 71

Ровно пять —

Мы испортили гласные 72

Почему им удалось спрятаться? 73

Итого —

Но тут 74

«Докудова разность.» 75

Вот до чего! 76

С растяжкой и без растяжки —

Вот кто повелевает буквами! 77

Слабая, но коварная 78

Совпали —

Сродни —

Два ряда скрестились 79

Где можно сделать ошибку? 80

Ошибки и описки 81

Легкое средство делать ошибки 82

Ошибки нас учат .

Не буду помогать. 83

Четыре коня 84

Сомнение 86

Исполнительный Полупшённый —

Рыбачка и рыба 87

Сухо, протокольно итожу 88

Кстати —

Рубен Иванович Аванесов (1902 — 1982) и Владимир

Николаевич Сидоров (1903 — 1968). 89

Хоть брови-то должны быть похожи! 90

Ирина Сергеевна Ильинская (1908 — 1980). 91

Не нюхайте букву!. 92

Несомненные сомнительные 93

Где надо сомневаться?. 94

Толпа незнакомцев?. —

Дорога всегда одна. 95

Полупшённый ищет другую дорогу —

Пять ступенек 96

Работаем по плану. —

Тащут или тощут? —

Учитель послушался. 97

А если забыл? 98

Сказано, да не доказано —

Ровная не равнина. 99

Не и ни 100

Про странную рифму 101

От бабушки к бабушке 103

«Долой путеводитель!» 104

Словно горошина 105

Идут косяками —

Можно крупно выиграть 107

Игровое настроение 108

Про рога 109

Еще раз — по ступенькам 110

Полезная пропажа 111

Банщик с барабанщиком 112

Из ряда вон выходящее слово. 113

Казалось бы, другой случай 114

Танцуют парами. —

У Полученного все проще 115

На пол пути. 116

Парад орфограмм —

Кольцо за кольцо 117

Гражданка Порожковская в городе Перетянужске. 118

Проницательный Бодуэн 119

Дмитрий Николаевич Ушаков (1873 — 1942). —

Строптивое меньшинство121

Суетливые приставки. —

Вопреки122

Снова свои, родные иероглифы. —

Самые трудные.123

Главный — в отлучке124

Полупшённый злорадствует126

Не совсем бездельники 127

Александр Иванович Томсон (1860 — 1935). 128

Борьба за простое письмо 129

Роман Федорович Брандт (1853 — 1920). 130

Филипп Федорович Фортунатов (1848 — 1914). 131

Плов- и плав-132

Какая же наша орфография?134

Работа по совместительству.135

Разобраться!. —

С серьгой. —

Пятнадцатый знак136

Мы придумали букву Я138

Про Эмиля Золя —

Тютелька в тютельку.139

Неплохой лисенок140

Ленивая буква —

Это вам не удастся141

Слева направо и справа налево.142

Еще одна нужная буква —

Таинственная незнакомка143

Николай Феофанович Яковлев (1892 — 1974). 144

Одинокие.145

Полупшённый чуть-чуть изменишься.146

Буквы — молодцы 147

В неуказанном месте —

Таинственное похищение —

Следственная гипотеза148

Простая улика —

Потаенные двоегласные149

Приставка-сорока —

Неудачное возражение150

Полупшённый и арбуз151

Улеглось.152

Прощание с читателем154

 

 КАК ОТКРЫВАТЬ СКАЧАННЫЕ ФАЙЛЫ?

👇

СМОТРИТЕ ЗДЕСЬ

Скачать учебник СССР -ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ОРФОГРАФИЯ 1984 года

СКАЧАТЬ PDF

📜 ОТКРЫТЬ ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ

Буква ТЫ

Вилка ложка

Не успел я дописать эту книгу, как получил несколько писем о ней. Наверное, И. С. Полупшённый, мой сосед, очень общительный, рассказал о ней своим знакомым. (О Полупшённом прочтете дальше, в самой книге.)

Вот одно письмо:

«Я часто делаю ошибки, просто ужас. А вы написали книгу против ошибок. Я быстро ее прочту и перестану ошибаться в буквах. Пришлите мне безошибочную книгу. Федя». (Письмо было с ошибками, я их исправил.)

Федя не понял, зачем написана эта книга. Может быть, Полупшённый ему неверно объяснил. Она — не пособие для не успевающих по русскому языку. Тем, кто не в ладах с орфографией, она не поможет писать грамотно.

Эта книга рассказывает, как устроено наше письмо. Возьмем любую машину. Например, трактор. Будущие трактористы изучают, как он устроен, какие у него части, для чего они нужны, как друг с другом соединены, как они все вместе работают. Это полезные знания, они пригодятся. Но, узнав об устройстве трактора, еще не станешь трактористом. Не сядешь и не поедешь в поле на уборку хлеба. Вести трактор, управлять им, уметь со сноровкой на нем работать — этому надо учиться особо.

Так и здесь. Я рассказываю, как устроено наше письмо. Но умело владеть им, писать правильно, не ошибаться — это особое дело. Ему долго и упорно учат в школе. Для этого дела есть учебники, словари, справочники.

Правда, если знаешь устройство трактора, то и работать на нем научишься быстрее и лучше. Так и здесь: поняв, как устроено наше письмо, можно более сознательно, значит — более прочно, усвоить орфографические умения. Такая косвенная связь есть. Но не прямая: узнал устройство письма — поэтому перестал делать ошибки.

Я послал Феде не «Занимательную орфографию», а толстый орфографический словарь.

Пришло другое письмо:

«Глубокоуважаемый коллега!

Я с большим удовлетворением узнал, что Вы изучаете проблемы письма. Тема необыкновенно интересна! It is very interesting, как говорят англичане. Сколько здесь сложных вопросов! Например, соотношение перцептивной и сигнификативной функции буквенных знаков, типы их перекодирования в разных

коммуникативных условиях — и так далее! Und so weiter, как говорят многие немецкие ученые! Не могли бы Вы мне посоветовать, где я могу приобрести Вашу книгу?

Целиком Ваш

профессор Калач».

Профессор тоже не понял, какая это книга. Не трактат. Не новый вклад в науку. А рассказ для школьников, для того, чтобы они, читая, не скучали, не томились. А понимали, какое наше письмо, почему в нем должны быть именно такие правила.

Профессору Калачу послано вежливое разъяснение.

А потом зазвонил телефон.

— Кто говорит?

— Слон. Николай Сергеевич Слон.

— Слон?

— Да, это моя фамилия. Не вы ли составляете «Занимательную орфографию»?

— Я.

— Оч-чень хорошо! Я вам вышлю наложенным платежом много кроссвордов, ребусов, песенок, загадок и прибауток.

— Зачем же мне они?

— Как зачем! Вы же знаете, что кроссворды и прибаутки состоят из слов? и слова надо писать правильно? Вот, например, слово капуста. Вы горизонтально пишете в кроссворде: капуста, с буквой а. Вертикально через это слово проходит другое: сапог. Вы догадываетесь, что сапог, и пишите — сапог\ С буквой а! Кроссворд вам подсказал, как писать это слово! И капуста, и сапог — оба с а!

— Можно преспокойно на перекрестке этих слов поставить о и оба их сразу написать неверно!

— Зачем же писать о, если оба слова — через а? Кто сам себе враг, кто будет так неразумно поступать?

— Не присылайте мне кроссвордов, ребусов, песенок, загадок и прибауток!

— Пришлю!

— Не присылайте!

Еле-еле я его уговорил — не присылать. Я объяснил Н. С. Слону, что «Занимательная орфография» — не книжка для развлечения. Русское письмо устроено просто. Но тем не менее, чтобы понять его законы, нужен труд мысли. Многие страницы придется читать медленно, со вниманием, вдумываясь в текст. Нет, это не развлекательная книга, она требует серьезного чтения.

Кроссворды и прибаутки остались у Н. С. Слона.

И вдруг опять зазвонил телефон, да так громко!

— Тут автор «Занимательной орфографии»?

Я растерялся и ответил:

— Тут.

— Это что же вы задумали? «Занимательная орфография»! Противоестественное сочетание слов! Орфография — и вдруг

занимательная? Нет, орфография — это серьезно! Учить ее надо! Долбить! Долбить! Долбить! В орфографическом словаре — 110 тысяч слов. По 30 слов в день — вот порция для каждого ученика! — (Слово порция было сказано с особым удовольствием.) — Писать и в алфавитном порядке, и в полном беспорядке, слева направо, справа налево. Тогда за 10 лет можно одолеть весь словарь. И спрашивать! Не знаешь? — Кол тебе! И выговор! И никаких «Занимательных». Вы размягчаете волю, вы отвлекаетесь от дела, сочиняя все эти штучки. Чтобы больше этого не было. Понятно? Моя фамилия Сусликов. Ясно? Об исполнении доложить по адресу.

И он назвал адрес.

От Полупшённого я узнал, что это очень добродушный и симпатичный человек, пенсионер-садовник, но почему-то он решил, что с орфографией шутки плохи.

Но я и не шучу. Я хочу занимательно, то есть не скучно, но в то же время и серьезно, рассказать о нашем письме. Орфографии от этого нет никакого ущерба. А удалось ли мне. Читателю виднее.

Вдруг принесли телеграмму: НИКАКИХ УЖ ЗАМУЖ

НЕВТЕРПЕЖ тчк ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ знк вскл УРА знк вскл ВСЮДУ МЯГКИИ ЗНАК тчк РЫСИСТЫИ

Эту телеграмму я сразу понял, потому что знаком с Рысистым. Я ему говорил о своей книге. У него есть рационализаторское предложение: все наречия на шипящую писать с мягким знаком. Если пишут настежь, вскачь, навзничь, невмочь, наотмашь, то и наречия уж, замуж, невтерпеж тоже надо писать с мягким знаком. Он всем досаждает своим требованием, как будто сам, по своему усмотрению, может менять правописание. И хочет, чтобы я в книге писал эти наречия по-рысистому. Верно то, что наше письмо изменяется, отшлифовывается, улучшается. И будет, наверное, улучшаться. Но кустарщина здесь нетерпима. Нельзя каждому вразброд менять правила орфографии. Я пишу книгу о современном письме, а не о том, которое, возможно, когда-нибудь будет. И не о его возможных улучшениях. Это — другая тема.

Поэтому я телеграфировал Рысистому:

УЖ ЗАМУЖ НЕВТЕРПЕЖ НИКАКИХ МЯГКИХ ПАНОВ.

Читатель, я чувствую, ворчит:

— Ну, это все автор выдумал.

Конечно, выдумал. Мне надо было объяснить, чего читатель не должен ждать от книги и что он в ней найдет. С помощью Феди, Калача, Сусликова, Слона, Рысистого я это и сделал.

Все. Предисловию конец 1.

1 В книге в квадратных скобках дается фонетическая транскрипция, в ломаных скобках — фонемная транскрипция; прописные буквы используются в тех случаях, когда речь идет именно о буквах. При отсутствии необходимости подчеркивать различия между звуком, фонемой и буквой примеры приводятся курсивом.

КАРТИНКА И БУКВА

Нет ли?

Вот как пишут по-арабски, на арабском языке:

А это письмо называется деванагари, оно — для языков Индии:

.

Посмотрите, как пишут по-японски:

.

А это по-грузински:

.

Можно и так написать:

.

Вы правильно догадались: это на русском языке.

Так что же: письмо всегда передает какой-нибудь язык? Обозначает речь на определенном языке? А нет ли письма просто так — ни для какого языка, а чтобы оно было само по себе?

Понятно всем

Наверное, есть. Поищем. Нам что нужно? Найти письмо, которое не передает какой-то язык, а само по себе понятно. На каком языке ни говори, а такое письмо в тупик тебя не поставит.

Вот такое письмо:

Тут вы скажете: это не письмо, это картинка!

А почему картинка не письмо? Подумаем!

Узор на горшке

Вот сидит горшечник. На каждом своем горшке он рисует узор:

Можно считать, что это письмо? Нет, письмо должно значить. Оно — средство передать мысль. Для мысли нужны разные знаки.

Все равно не письмо. Во всяком письме есть условные знаки. Не изобразительные, не такие, что кто ни посмотрит — и поймет, про что этот знак. А условные.

Здесь, на втором рисунке, посмотрел — и видно: вот значок — это лев, художник про льва думал, когда рисовал.

Но такое письмо могут составить только художники, а настоящее письмо — для всех, для тех, кто не умеет рисовать.

Да и не всякую мысль передашь изобразительно, картинкой. Нарисуйте: «Берегите честь смолоду!» Нельзя это нарисовать.

Значит: письмо должно включать неизобразительные, условные знаки. Потому что оно для мысли, для ее передачи.

У народа манси (живет на севере, между Уральским хребтом и Обью) есть такой вид письма: знаки, вырубаемые топором на деревьях; обычно — рассказ об охоте. Вот такие знаки:

.

Левый рисунок-письмо означает: «Два человека убили лося. С ними были две собаки». Правый рисунок читается так: «Один человек убил 15 белок. С ним была собака». Здесь есть и наглядные изображения (белка), и условные знаки. Например, собака обозначена горизонтальной черточкой.

Мы с вами прочли эти записи по-русски. Манси, посмотрев на запись, перескажут ее по-мансийСки. Это запись на всяком языке.

Такое письмо понятно на всяком языке, потому что обозначены в нем не слова (они в каждом языке свои), а наглядные представления о вещах и людях. Представления, пока они не связаны со словами, общие для всех людей. Поэтому такое письмо можно читать (разгадывать) на любом языке.

Хорошее письмо! Оно называется пиктография — рисуночное письмо (от латинского pictus «живописный» и греческого grapho «пишу»).

Но его «всеязычность» куплена дорогой ценой. Чтобы его понять, надо знать ситуацию — обстановку, обстоятельства, в которых писалась пиктограмма. Немногое может быть выражено таким письмом. Только то, что проясняется, что дорисовывается известной обстановкой.

Свое рисуночное письмо юкагиры (народ, живущий на крайнем северо-востоке СССР) называют шорилэ. И так же они называют настоящее, буквенное письмо. Значит, и то, и другое для них — письмо.

Письмо топором

С помощью обстановки

Шорилэ

Посмотрите, какое бывает шорилэ.

Путешественник, получивший это шорилэ, пишет: «В устье Коркодона мы должны были найти промышленников (т. е. охотников, промышлявших зверя), но вместо них мы нашли на дереве берестяное письмо.

(1 — река Коркодон, 2 — приток его Россоха; средние линии между берегами рек означают направление пути.) Весной коркодонские одулы (юкагиры), имея 3 урасы (шатра), в которых помещались четыре семейства, поднялись с устья Коркодона вверх по реке. По дороге на левом берегу у них умер человек (нарисована могила на таком месте, где раньше не было никаких могил). Мои спутники сейчас же сказали, кто именно умер. Несколько выше могилы все 3 дома остановились для промысла. Потом разъехались. Два семейства (на это указывают два карбаса с гребными и рулевыми веслами) с одной урасой и двумя промышленниками (на это указывают две ветки с одним средним, двухлопастным веслом) поехали назад и поднялись по Россохе. Другие два семейства поплыли еще выше по Коркодону».

Много можно прочесть в пиктографичеком шорилэ! Но, видно, что для этого надо хорошо знать, на какие события может указывать письмо-рисунок. Надо знать обстановку, в которой было написано шорилэ.

Все-таки не настоящее

Да, настоящее письмо понятно без подсказки обстановки, обстоятельств. Пиктография — на пути к письму, но полноценным письмом ее не назовешь. Поэтому она широко используется на тех ступенях культуры, когда буквенное письмо еще неизвестно.

И используется в узком кругу людей. Среди тех, кто на четверть прочтет, на три четверти догадается. А если она адресована кому-либо за пределами узкого круга родственников или соплеменников, то надо такую пиктограмму нести к адресату и самому ее читать и объяснять.

Индейские племена отправили обращение американскому президенту, вот такое:

Понимается эта пиктограмма так: «Племена журавля, трех куниц, медведя, морского человека и морского кота поручили в едином порыве (это изображено линиями, соединяющими все фигуры) сердец главе племени журавля обратиться с просьбой к президенту о разрешении им переселиться в область озер». Послы индейских племен разъяснили президенту содержание послания. А сам-то он, наверное, не понял бы.

Зачем же нужна тогда пиктограмма? Пускай бы послы сказали ему на словах! Нет, пиктограмма нужна: она — документ. А то где бы президент поставил свою резолюцию?

Казалось бы, пиктография обречена на смерть. Буквенное письмо ее повсюду вытеснило. И вдруг во всех многолюдных городах — возрождение пиктографии! Ее расцвет! Ее торжество! Возьмите дорожные знаки:

Последний знак не для Москвы: он висит на одной сибирской дороге.

Все это настоящие пиктограммы. Условный рисунок, который не связан ни с каким языком. Глядя на него, и русский, и грузин, и казах, и француз, и чех, и суданец поймут одно и то чже. И на каждом языке значение дорожного знака можно передать разными словами. Например, знак «Въезд запрещен» (его попросту называют кирпичом). Его словесно можно так перевести: «Стоп!», или: «Поворачивай назад!», или: «Проезд закрыт!»

Пиктография торжествует

Движение Въезд Дети

запрещено запрещен

Неровная Дикие

дорога животные

или «Куда едешь? Не пущу!» А для француза этот знак имеет другие, французские словесные истолкования. Для финна — опять свои, и тоже можно перевести разными словами.

Значит, это на самом деле пиктограмма: это рисунок, включающий условность, не связанный с определенным языком, потому что он не связан с определенным словом.

Спорт и пиктограмма

На международных спортивных соревнованиях — в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Алма-Ате — бывают люди из разных стран. И для них вывешивают такие знаки:

Пятиборье Гимнастика Борьба Плаванье Велоспорт

вольная и классическая

Видите знак — и понимаете: здесь — состязание по пятиборью или по гимнастике. А если знак со стрелкой — значит: во-о-он там пятиборье или гимнастика.

Ложки-вилки

А на улицах Москвы появились во множестве такие знаки:

Зачем нужны такие знаки?

В Москву приехало много туристов из разных стран. Они говорят на множестве разных языков. Сделать вывески сразу на всех языках невозможно. Выручила пиктография.

Ее недостатки несущественны

Почему пиктография так привольно обосновалась на улицах городов? Бесспорное ее достоинство — она понятна для всяко-язычных людей. А современный город вмещает много языков: много туристов, дипломаты, представители заграничных фирм, деятели культуры из дальних стран, студенты отовсюду, участники международных конференций. Надо заботиться о тех, кто не. прочтет русскую вывеску.

Позаботится о них пиктограмма.

А ее недостаток (непонятна без обстановки) здесь не играет существенной роли. Увидел прохожий скрещенные вилку и ложку. Не столовая ли? — мелькнула мысль. Зашел и убедился: столовая. Обстоятельства ведь тут же, на месте. И помогают понять пиктограмму.

Так пиктограмма из зарубок и рисунков охотников и оленеводов стала жительницей машинного, вихревого города XX века.

По обед

У многих москвичей объединились те и эти знаки: спортивные и ложки-вилки. И те, и другие в большом количестве появляются во время спортивных соревнований.

А вот смешной рисунок:

Дядя с судками отправился по обед; на лыжах припустился с трамплина. Спортсмен!

Пришел Полупшённый

Мой сосед Иван Семенович Полупшённый — очень требовательный и настойчивый. Пришел ко мне, сел в кресло и говорит:

— Ты что-то пишешь. Советуйся со мной. Ведь ты многого можешь не знать, и я тебе буду помогать; надо ведь направлять твою мысль. Тем более что мы соседи.

Я говорю:

— Вот какая неясность, Иван Семеныч. Я про пиктограмму думаю. В одних книжках написано, что пиктограмма всегда должна быть наглядной, она рисует предмет.

— Конечно. Как же иначе? Тут сомнений нет, — решительно сказал Полупшённый.

— А в других книжках сказано, что у пиктограммы важно другое. Она не связана с определенным словом, ее можно прочесть по-разному.

— Именно так! Сознайся, что это убедительно! — воскликнул Полупшённый.

— А как же быть: знак «Проезда нет!» — из окна виден. Во-он там. Кирпич в красном круге. Пиктограмма или нет?

— Ты этот вопрос ставишь верно! Теперь ты на него должен ответить! Это главное!

— То-то и оно. Кирпич не изображает никакой преграды. Наглядности нет. Вроде бы и не пиктограмма. Но какой смысл у этого знака?

— Ясно какой. Ррраз! — и торможу!

— Ну, а слово-то, слово какое?

— Гм. Какое же слово?

— Либо «Стой!» Либо «Ехать нельзя!» Либо «Проезд закрыт». Либо «Не въезжать!» Либо «Стоп!»

— Во-от! Во-от! Видишь, как это просто! Напрасно ты тут затруднялся. Стоило тебя чуть-чуть пошевелить, и ты сразу понял!

— Ну, а все-таки? Пиктограмма или нет? Так посмотришь — да. Этак посмотришь — нет. Вот и реши!

— Именно! Это надо решить. Вопрос нельзя оставлять нерешенным. Теперь решай.

— Я думаю, важнее второй признак: со словом не связано. Наглядный знак или нет — не так важно.

— Ты это должен обосновать. Может быть, ты и прав. Но докажи!

— Все дело в том, Иван Семеныч, что не наглядные, не изобразительные знаки есть во всяком письме. И в пиктограмме тоже! Вот посмотри — собака изображена черточкой. Непохоже на собаку.

Полупшённый взял рисунок в руки и с подозрением уставился на него, изредка посматривая на меня.

— Неизобразительность знаков, хотя бы немногих, отличает письмо — всякое! — от рисунка. И, значит, не может быть отличием одного вида письма от другого.

— Ты говоришь как-то длинно. В голове плохо укладывается.

— Вот пиктограмма: есть знаки-не рисунки. Мало, но есть. Вот иероглифы: есть знаки-не рисунки. Отличаются они этим?

— Этим — нет. А тем?

— Пиктограмма: нет единого чтения. Можно разными

словами прочесть. А вот строчка иероглифов: читаются одним образом, кто ни станет читать, — слова одни и те же. Вот в чем разница! Каждый знак связан со словом (или словосочетанием).

— Наконец ты разобрался. А то ведь, сознайся, просто растерялся. Тебя надо поддерживать, направлять — и тогда ты быстро начинаешь понимать. Ну, я пошел.

— Спасибо, Иван Семеныч.

Буква «Ты»

У писателя Леонида Пантелеева есть рассказ «Буква «Ты». Девочка Иринушка учится читать.

«Я, как всегда, показал ей букву, дал ей как следует ее рассмотреть и сказал:

— А это вот, Иринушка, буква «я».

— Ты?

— Почему «ты»? Я же сказал тебе: это буква «я».

— Буква ты?

— Да не ты, а «я».

Она еще больше удивилась и говорит:

— Я и говорю: ты.»

Как ни бился рассказчик этой истории, не смог объяснить, что это за буква. Села после девочка книжку читать. Она «бегло, не переводя дыхания прочла:

— Тыкову дали тыблоко.

От удивления я даже на стуле подскочил:

— Что такое? Какому тыкову? Какое тыблоко?

Посмотрел в букварь, а там черным по белому написано:

«Якову дали яблоко». Вам смешно? Я тоже, конечно, посмеялся. А потом говорю:

— Яблоко, Иринушка! Яблоко, а не тыблоко!

Она удивилась и говорит:

— Яблоко? Так, значит, это буква «я»?

Я уже хотел сказать: Ну, конечно, «я»! А потом спохватился и сказал:

— Да, правильно. Это буква «ты».».

Иринушка имела резон

Почему Иринушка, девочка догадливая и умница, с таким трудом одолевала букву «я»?

Я захотел нарисовать пиктограмму. О том, как Митя шел ко мне в гости. На пиктограмме я и себя показал — усатого, толстого. Вот моя пиктограмма:

— А это кто? — спрашивают у меня, указывая на последнюю картинку.

— Я!

— Ты?

Знак пиктограммы может (и даже должен) читаться так: если один говорит: этот знак — я, то другой должен его прочесть: это знак — ты. Пиктограмма не связана со словом «я», не связана со словом «ты», а связана с самим предметом или лицом.

Девочка к букве подошла так, будто это пиктограмма. Как будто буква «я», минуя язык, обращена прямо к действительности: для нее «я» обозначает конкретное лицо. Вот этого дядю.

Ученые говорят: в онтогенезе повторяется филогенез. То есть каждый человек проходит в своем развитии те ступени, которые прошло все человечество (или даже все живые существа). В истории каждого человека повторяются, хотя и очень изменчиво, история рода человеческого.

Пиктография, иероглифика, буквенное письмо — три ступени в развитии письма, в развитии культуры. Может быть, в жизни человека, в его детстве, есть такое время, когда ему ближе пиктография, чем мир букв? Не потому ли девочка, умница, внимательная и усердная, букву приняла за иероглиф?

(Вы, пожалуй, скажете: пиктография — это письмо картинками. А разве «я» — картинка? Отвечаю: пиктография включает и некоторые некартинки, условные знаки. Об этом говорилось. Главное в пиктографии — то, что она прямо обращена к миру, минуя язык.)

Иероглифы

А то еще есть иероглифы. В древнем Египте была иероглифическая письменность, вот такая:

В Китае и до наших дней пишут иероглифами. Вот так:

Каждый иероглиф передает слово или часть слова. Это письмо уже связано с языком: слова в разных языках разные. Не зная китайского языка, китайские иероглифы не прочтешь.

Свои родные.

У нас тоже есть иероглифы. Ну-ка, прочтите: 1, 2, 3, 4, 5, 6. Каждый прочтет так: один, два, три, четыре, пять, шесть. Знак «6» читается: шесть, и только так. Он соответствует слову шесть. Никто, видя 6, не прочтет: три плюс три, или шестерюшка, шестерога, шестишечка. Знак «6» соответствует одному-единст-венному слову1.

1 А кто-то взял да и прочел: единица, двойка, тройка, четверка, пятерка, шестерка. Этими словами называются сами знаки. Вот такой иероглиф: 6, кривая линия с петлей внизу, называется шестерка. Тот, кто прочел: двойка, тройка и т. д., назвал сами знаки. А ведь просьба была: не «назовите эти знаки», а «прочтите их», то есть превратите в слова, которые они обозначают.

Это иероглиф.

Цифры отличаются от других иероглифов тем, что они интернациональны. Русский, видя «6», скажет: шесть, англичанин — six [сыкс], немец — sechs [зеке], но смысл этих слов один. В каждом языке знаку «6» отвечает одно слово, четко закрепленное за этим знаком. (Вы помните: пиктограмму можно раскрасить разными словами.) Но сами-то цифры — конфигурации, линии — во многих языках одни и те же.

Это редкий случай иероглифов-интернационализмов.

Попробуйте без цифр

Даны два числа: пять тысяч девятьсот тридцать семь и шестьсот восемьдесят девять. Сложите их, но не употребляйте цифр! И не только писать их нельзя, — и в уме не представляйте их написанными! Сложите, представляя их в буквенном облике.

Думаю, вам это не удастся. Чтобы сложить два числа (тем более — умножить или разделить), нам необходима цифра. Реально написанная или «написанная» в уме.

Очевидно, для обозначения чисел на письме цифра, т. е. иероглиф — основной знак, она здесь главнее буквы.

Творец иероглифов

Цифры (так называемые «арабские») пришли к нам давно. Изобретены они много веков назад. А сейчас создаются где-нибудь новые иероглифы? Ну, не сейчас, а вообще — в наше время? В XX веке?

В двадцатые годы нашего века чукотский пастух Теневиль изобрел иероглифическое письмо. До этого чукчи вообще не знали письменности. Теневиль был гениальный изобретатель: он догадался — сам, без подсказки со стороны, не зная о других письменностях, что можно слово обозначить линией, знаком; летучее, животрепещущее, неуловимое слово — поймать, пригвоздить, заставить жить долго. с помощью кривых линий.

Иероглифы у Теневиля были такие.

Они обозначают: 1. Отец.

2. Мать. 3. Сын. 4. Маленький.

5. Тайный. 6. Вороватый. 7. Я.

8. Мой. 9. Наш. 10. Еда. 11. Бояться. 12. Сделал. 13. Действительно. 14. Вверх. 15. Теперь.

16. Еще нет. 17. Нет. 18. После того.

Некоторые иероглифы похожи на рисунки; они близки к пиктограммам. Такое начертание имеют знаки, предназначенные для понятий: тарелка, стакан, чайник, блюдце, банка с керосином или жиром. «По-видимому, по отношению к этим чужим малознакомым предметам мышление Теневиля оказалось не в силах подняться до условных начертаний, и он ограничился просто пиктографическим изображением» ».

Однако письмо Теневиля — иероглифическое, не пиктограмма: каждому знаку соответствует слово; иногда — два слова, но все равно эта связь закреплена, постоянна, ее не надо угадывать — ее надо знать. (Пиктография часто требует, чтобы ее знаки угадывали и обозначали словами по своему выбору.) И большинство знаков у Теневиля — не картинки, а условные кренделя.

Сохранились записи-таблицы Теневиля. «Таблицы написаны на узких деревянных дощечках по обеим сторонам. Некоторые из этих дощечек, по-видимому, сняты с товарного ящика. На них остались следы гвоздей. Надписи отчасти выцарапаны железным острием, тоже, должно быть, гвоздем, а отчасти написаны химическим карандашом».

Вот одна из этих табличек; внизу — расшифровка второй строки.

«Один человек хороший, другой — плохой, один мастеровитый человек, другой — вороватый, тайно ест» (у чукчей даже во время голода есть в одиночку считалось позорным, признаком дурного человека).

Какой же был великий мудрец Теневиль!

Но время иероглифов ушло. Изобретение Теневиля не пригодилось: в начале 30-х годов была создана чукотская буквенная письменность.

«И др.»

В нашей жизни иероглифика не занимает заметного места. И нового подъема она, в отличие от пиктографии, не пережила. И все-таки скромное место у нее есть.

Написано: «Помогают ему брат, сестра и др.». Что это

значит? Тот, кто никогда не встречал такого «и др.», может по-разному его понять. «И друзья»? «И дрыгают ногами»? «И драгоценная его супруга»? Нет, значок «и др.» всегда обозначает «и другие». Да, «др.» — это единый, целостный значок: не бывает «др.» без начального «и». «Это сделают др.» — так никто не пишет, такая запись непонятна. «И др.» выступает как целостный иероглиф: такой значок всегда соответствует словам «и другие», а раз он связан с определенным словом, то он — иероглиф.

1 Богораз В. Г. Луораветланский (чукотский) язык. — В кн.: Языки и письменность народов Севера. М. — Л., ч. III, 1934, с. 9.

У замечательного советского поэта Б. Пастернака в одном из произведений сказано:

Суконщики, С. Я., то есть сыновья суконщиков (Форточки наглухо,

конторщики в отлучке).

Описывается старая, дореволюционная Москва. Московские улицы. На этих улицах были обычно такие вывески (их-то и вспомнил поэт).

Сокращение «С-я», или «Ся», или просто «СЯ» значило: «Такой-то фабрикант и его сыновья». Тоже иероглиф 1.

Две ступеньки. Где третья?

Пиктография не имеет непосредственной связи с языком.

А язык — главное средство, общения. И думаем мы с помощью языка. Тонкость мысли пиктограммой не передашь. И для точного сообщения о чем-нибудь новом, неизвестном пиктограмма не годится.

Иероглифическая письменность ближе к языку. Иероглиф соответствует слову. (Иногда — части слова.) Но и такое письмо не позволяет передать язык во всей его полноте, во всех его тонкостях. Для разных синонимов придумывать разные иероглифы? Очень уж громоздкая будет система письма.

Так оно и есть: иероглифика либо очень громоздка (китайское письмо), либо «толста», не берет всех тонкостей, на которые способен язык.

Нужна третья ступень. Буквенная. То есть такая, где знак (буква) соответствует звуку. (Потом мы точнее определим, чему соответствует буква, а сейчас хорошо именно такое определение.)

Буквенное письмо было изобретено в седой древности финикийцами, и, пройдя через века и народы, оно пришло к славянам — сначала к западным и южным, а потом к нам, восточным славянам. Об этом долгом пути буквенного письма нужна особая книжка, а сейчас мы говорим о нашем современном письме.

Буквенное письмо у нас господствует. Следы пиктографии и иероглифики в нашей современности нам пришлось отыскивать, а буквенное письмо искать не надо: это — океан. Мы живем в волнах этого океана.

1 А почему же Пастернак писал «С.Я.? Так не изображали этот иероглиф, но он уже забылся, надо было напомнить, как его читать: не «ся», а по буквам: «эс-я». Написание «С.Я» как раз и дает такое чтение.

Что может буква

Все знают слово певец. А у Маяковского — неологизм певун.

Представим себе, что у нас иероглифическая письменность. Для слова певец есть иероглиф (может быть, знак «петь», а перед ним — определитель, «детерминатив»; он указывает, что речь идет о человеке).

Но нам нужно передать не общеизвестное слово певец, а новое, созданное поэтом: певун. Как быть? Иероглифа для слова певун нет. Подождать, пока оно войдет в язык, станет обычным, и тогда для него «приготовят» иероглиф? А оно никогда не войдет в язык, то есть не станет общеупотребительным. Не для того оно придумано Маяковским. Оно — навсегда новое слово, то есть навсегда удивительное, необычное, праздничное, а не будничное.

Не ждать, пока появится для него, для этого неологизма, иероглиф, а самим его придумать? Мы-то придумаем, да никто его знать не будет. Не бегать же по всем знакомым и незнакомым, разъясняя: вот — видите? — это иероглиф обозначает певун.

(Полупшённый: «А пусть не придумывает! Еще чего! Напри-думывают слов, а мы их употребляй!»)

Один из героев И. С. Тургенева говорил принципы вместо принципы. У А. Н. Островского лакей произносит сумлеваюсь. Герой современного фельетона, невежда с притязанием на образованность, употребляет слово аксепт вместо аспект. Все это нужно для характеристики героев. Как это передать на письме? Буквами легко, а иероглифами — трудно или нельзя.

Выходит, с помощью букв мы можем передать все богатство языка: и необычные слова, и стилистические особенности произношения, и всякие языковые новшества — на это иероглифов не напасешься. А буква легко берет самые неожиданные, нетрадиционные, необычные слова.

БУКВА — СЛУГА ЗВУКА?

Как будто ясно

Что же передает буква? Например — д? или о? или м? Как будто ясно: звук она передает.

Вот слово дом.

Звук [д] — и буква Д.

Звук [о] — и буква О.

Звук [м] — и буква М.

(В квадратных скобках у нас будут обозначения звуков; так легче отличить их от букв. Если написано [о], в квадратных скобках — это не буква О, в виде баранки, а звук, который произносится с округленными губами.)

Нет, не ясно

Итак, буква — передатчик звука. Решено. Например:

домой

Снова начнем: буква Д — и звук [д].

Буква О — и звук . Какой же звук? Послушайте. Ведь [а] произносится! Звуки вот какие: [дамой]. Буква О передает звук. [а]!

Или так:

нос — носы

А звуки-то: [нос] — [насы]. Буква О, а звук: то он [о], а то, как ни кинь, [а]!

Этого мало. Произнесем: Уроки заданы на дом. Он меня водит за нос. Ударение здесь падает на предлог: на дом, за нос.

А что произносится на месте буквы О? Странный какой-то звук. И на [а] непохож, и на [о] непохож. Явно не [о]. И кажется, что не [а] . Какой же он?

Языковеды говорят: может быть так, что звук мы хорошо, легко произносим, но сказать» какой он, не можем. Так бывает, если этот звук мы не привыкли произносить отдельно. Давайте поучимся наш таинственный звук в словах на дом, зй нос произносить отдельно.

Произнесите: [а] . Тяните, тяните его. Теперь произнесите [ы]. Тоже протяжно. Запоминайте мускульным чувством положение языка. Медленно произносите, переходя от [а] к [ы]:

- [а] . [ы] . [а] . [ы] .

Несколько раз.

Теперь самое главное: отправляйтесь от [а] к [ы] и остановите язык посредине пути! На равном расстоянии от [а] и от [ы]! А гласный произносите! Слышите, какой звук? Тот, который между [а] и [ы]? На полдороге? Это он и есть! Искомый звук.

Мы его искали — и нашли. В фонетике его обычно передают знаком [ъ]. В этом случае он уже не «твердый знак», а знак гласного. Какого? Того самого: на полпути от [а] к [ы]. Гласного [ъ].

Нехорошее междометие

Тот самый гласный, который вы научились произносить отдельно (а в составе слов произносили его каждый день множество раз), всегда бывает безударным. Это делает его особенно неуловимым, трудно узнаваемым: безударные гласные кратки, изменчивы, умеют хитро скрываться от наблюдения.

Хоть бы разок его послушать под ударением! Один разок, пожалуй, можно. Есть одно плохое междометие. Рассердится один человек на другого, да как крикнет: «Ах, чтоб тебя!» А иной еще в сердцах добавит: «Ах, чтоб тебя разорвало!» Кричать-то незачем. Как будто криком делу поможешь. Но нам нужно послушать, как произносится это междометие. Поэтому давайте его разок прокричим.

Вот как произносится оно: Ах, [штъп] тебя! (Конечно, вы смогли верно его произнести, если слышали его. Тогда можете наблюдать свое произношение и делать выводы.) Под ударением — [ъ] произносится. Только в одном этом слове. Здесь наш неуловимый гласный легко расслышать.

Познакомились

А теперь слушайте такие слова (сами их произносите и слушайте): подбежал. хорошо. тосковать. золотой. колбаса. крокодил. докажи. возвратясь. пропустил.

Замечаете? Во всех этих словах в первом слоге произносится гласный [ъ]: п[ъ]дбежал, х[ъ]рошд. Вы его должны узнать. Вы с ним теперь познакомились. Вы и раньше с ним все время имели дело: он — один из самых частых звуков в русской речи. Но вам его не представили. И вы с ним знакомы не были.

А теперь — замечаете, что он тот же самый, что в междометии [штъп]. И тот, который вы нашли, двигаясь из пункта

[а] в пункт [ы].

Значит, буква О передает звуки [о], [а], [ъ] . и еще другие, о которых мы не говорили.

Многоликий согласный

Или вот буква С. Иногда она передает звук [с]: сколотить, сколочу. А иногда — [з]: сгладить, сглажу. Теперь послушайте: здесь. Какой согласный в начале? Вы думаете — [з]? Послушайте внимательнее. Мягкий согласный [зь] — именно он шествует в начале этого слова! Еще: понаблюдайте, какой согласный у слова сжать самый первый. Только произносите просто, естественно, как обычно его произносите. Наверное, вы смогли заметить, что здесь первый согласный — [ж]. Произносится: [жжать]. Именно так.

Если постараться

Один читатель, шустрый, расторопный, дотошный, мне и говорит:

— Еще чего придумали — [жжать]! Я вам вот как произнесу: [сжать]. У меня в самом начале — [с]. Слушайте.

И он с усердием произносит: с! жать!

Произнести, конечно, можно. Если постараться. Искусственно. Следя, чтобы непременно был [с]. Но у нас-то речь о другом: не о том, как можно со старанием исказить русское слово, а о том, что произносится обычно в речи культурных людей.

В обычной речи, когда не хотят «доказать», что буква равна звуку, а просто говорят, произносится: [жжать] или [жать] (записано по-разному, но звуки обозначены те же). Так все и говорят — если не кривляются, стараясь произнести почуднее или по какой-либо другой причине.

А мой знакомый, Иван Семенович Полупшённый, кричит (я ему дал прочесть то, что сейчас написал).

— Это безобразие! Кто смеет произносить не по буквам? Не допущу! Буду считать невыполнением буквы!

Ну, Полупшённый — известный буквоед. Что ему законы русского языка, правила произношения? Он их и знать не хочет. Он ото всего загородился своим самодовольством.

Пусть покричит. Толку от его крика никакого нет, но и вреда большого нет.

Точно следуя за звуком

Ученые-лингвисты любят фонетическую транскрипцию — точную запись того, что произносится. Счастливый — обычное наше письмо, — его фонетическая транскрипция. В транскрипции не буквы, а транскрипционные знаки. Хотя они очертаниями и похожи на буквы, все-таки они не буквы: их дело — быть точнейшими передатчиками звучания, а буквы такого назначения не имеют.

Посмотрите на транскрипцию, составленную известным лингвистом Василием Алексеевичем Богородицким: (.)

Транскрибирован такой текст (начало сказки В. И. Даля «Ось и чека»): «Ехал извозчик Семен с кладью глухой дорогой, по голому ровному степному месту. Беда не по лесу ходит; а найдет беда, растворяй ворота, так одно за другим на тебя и валится. Задымилась у извозчика ось, а до деревни далеко. Как ни бился, сердечный, что ни делал — нет, ничем не уймет; кладь тяжелая, а как уж раз загорелась ось, то, известно, хоть брось.»

Здесь каждое различие в знаках передает определенное различие в произношении. Например, слабое произношение звуков передано мелким шрифтом, если слог дан жирным шрифтом, он особенно сильный, паузы между словами выражены большими или меньшими промежутками — смотря по длительности — и т. д.

Если речь бытовая, бегло-небрежная, ее особенно трудно транскрибировать. Вот эта речь (четные строки — орфографическая «разгадка» транскрипции): (.)

Как видно, транскрипция очень далека от нашего письма. А письмо, значит, далеко от транскрипции, от того, чтобы передавать произношение.

Однако это все очень точные транскрипции. А если взять неточную? Самую простую? Даже примитивную? Посмотрим, не совпадет ли она с нашим письмом.

Много ли?

Может быть, все-таки звук и буква большей частью совпадают, а не совпадают только изредка. Может быть, буква о обычно передает звук [о] и только изредка — другие звуки. Тогда ничего, терпимо. Все-таки можно считать, что буква — передатчица звука, а если с ней изредка и случится такая оплошность — не свой звук обозначила — можно ей и простить. Кто не ошибается!

Чтобы это проверить, возьмем какой-нибудь сплошной текст и посмотрим, много ли несовпадений. Пушкина возьмем:

Как услышал царь-отец, [как-услышъл царь атьэц,

Что донес ему гонец, што-даньос йиму ганьэц,

В гневе начал он чудесить в гньэвьи начьил-он чьудьэсьить

И гонца хотел повесить; и-ганца хатьэл павьэсьить;

Но, смягчившись на сей раз, но-сьмьихчьйфшысь на-сьэй-рас,

Дал гонцу такой приказ: дал ганцу такой прьикас:

«Ждать царева возвращенья ждать царьова възвращэньйа

Для законного решенья». дльъ-законнъва рьишэньйа]

Видно, что несовпадений много. Буква О передает звук [о] 6 раз, и 10 раз — какой-нибудь звук «не [о]» (либо [а], либо [ъ]). Нет,-не изредка буква передает «не свою» букву. Посмотрите на транскрипцию: таких случаев полным-полно.

Поставим мысленный опыт

Когда говорят: буква передает звук, то предполагается, что одна буква передает один звук. Оказалось — не так. Что ж, разве нельзя считать, что одна буква передает разные звуки?

Может быть, это ничего? Пусть буква показывает звуки, хотя бы разные.

Поставим мысленный опыт.

Предположим, у нас есть три буквы:

? может обозначать т, д, с.

V — о или а.

» — м или н.

Тогда сочетание ? V » можно прочитать на много разных ладов: том — дом — сом — там — дам — сам — тон — дон —

сон — дан — сан . Почему это сочетание можно прочитать как тон? По условию задачи. Буква ? передает г? Передает. А буква V передает о? Сказано в условиях задачи (то есть нашего эксперимента), что передает. Буква » годится для обозначения н? Годится, смотрите условие. Итак, ? V » — это тон. Но на тех же основаниях, то есть по условиям задачи, сочетание ? V » — эт° сам• И еще много других слов.

Да, если каждая буква станет передатчиком нескольких звуков, то, пожалуй, хорошего письма не получится. Мы-то предположили (в нашем мысленном опыте) — всего по два, по три звука стоит за каждой буквой, а на самом деле их гораздо больше. Например, буква С имеет 8 звуковых соответствий.

Что-то не так

Мы как-то запутались. Буквы у нас передают звуки. Каждая буква — по нескольку разных звуков. И письмо у нас неплохое, понятное. Но если каждая буква передает несколько звуков, то понятного письма быть не может. Мы только что в этом убедились.

В нашем рассуждении где-то ошибка. А где?

Мы неверно предположили, что буква передает звук. Нет, не звук.

ВАСИЛИИ КИРИЛЛОВИЧ ТРЕДИАКОВСКИИ

(1703 — 1768)

Услышав фамилию Тредиаковский, многие начинают смеяться. И вспоминают плохие стишки, будто бы написанные Тредиаковским.

У него и в самом деле есть плохие стихи, но и есть и удачные. Пушкин называл прекрасными такие строчки:

Корабль Одисеев,

Бегом волны деля, из глаз ушел и сокрылся.

Верно ведь: стихи плавные и сильные, они хорошо рисуют бег корабля по могучему морю.

Но главным делом всей жизни Тредиаковского была филология, учение о человеческом слове. «Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны», — писал Пушкин.

Он открыл законы русского стихосложения. После этого открытия поэты стали писать хореем и ямбом — теми размерами, которыми пишут и сейчас. И другое было у него большое дело: он много думал о законах русского языка. И написал замечательную книгу: «Разговор о русской фотографии» (то есть об орфографии), 1748 год. Это — первое глубокое, многогранное исследование о русском письме. Книга большая, в ней 300 с лишним страниц.

Тредиаковский боялся, что читатель не одолеет научную книгу: не было еще привычки у людей читать длинные исследования. И он построил свой «Разговор» в виде диалога. Спорят, соглашаются, дополняют и опровергают друг друга два человека — Россиянин и Чужестранец. Речь Россиянина особенно жива, полна шуток, взволнованна, убедительна, — видно, что для Россиянина достоинства русского письма не постороннее дело. Так же как и для автора книги.

Тредиаковский так объясняет, почему он об орфографии пишет шутливо, забавно, образно: он хочет смягчить «мрачность материи». В глазах читателя XVIII века теория письма была «мрачной материей», скучным предметом. И Тредиаковский идет навстречу читателю — развлекает его и учит размышлять над филологическими вопросами.

Тредиаковский был сторонником — горячим, упорным сторонником — письма «по звонам», то есть по звукам. Как произносят — так и надо писать. Он предвидит возражения: есть много омонимов, они звучат одинаково, а значат разное. Что же, и их писать одинаково? Тогда слова плот и плод, молот и молод, рот и род и многие другие придется писать одинаково. Нехорошо!

Тредиаковский возражает: по окружению, по контексту всегда будет ясно, какое слово употреблено. «Так, не имеет, кажется, быть никакого замечания в содержании, когда напишется слово плод по звону (то есть по звучанию): Плот, который в моем саду вырос сего лета, я сам оный и съел; Плот бревен сплавлен рекою».

Находчиво, изобретательно доказывал Тредиаковский: лучше всего писать «по звонам». Многое придется ломать в русском письме? Тредиаковского это не смущало.

И все-таки не смог он доказать, что писать по звукам хорошо. Для русского языка это и невозможно доказать. Но, рассуждая о письме, Тредиаковский сделал ценные наблюдения, прояснил много неясностей — достойно начал созидание теории русского письма.

БУКВА — СЛУГА МОРФЕМЫ?

Прикинем

Итак, мы было подумали, что буква означает звук. Но рассудили, прикинули так и этак — не получилось. Зачем же нужны буквы? Чему они служат?

Отвечают: нужны, чтобы передавать морфемы. Единица,

которую оберегают и передают наши буквы, — это морфема.

Морфема. Надо снова прикинуть: она ли героиня нашего письма? Но сначала разузнать бы, что такое морфема.

Если в обеих руках чемоданы

Морфемы. Это что-нибудь сложное? Нет, скорее простое.

. Изобрели особый прибор: шляпоприподниматель. Вы идете по улице, в обеих руках чемоданы, а навстречу — знакомый. Вы киваете ему головой, а шляпоприподниматель вежливо снимает с вас шляпу, приветливо приподнимает ее и потом снова нахлобучивает на вашу голову. Кивок приводит в действие механизм шляпоприподнимателя. В журналах были об этом

известия, может быть в шутку.

Я уверен, что, прочитав слово шляпоприподниматель, вы его поняли. Почему? Вы знаете слова выключатель, взрыва-тель, усилитель, звукоулавливатель, картофелесажатель, громкоговоритель. Они обозначают прибор; и у всех есть часть -тель. Значит, -тель сообщает нам: этим словом назван прибор.

Если -тель значит «прибор», то, выходит, -тель — значимая часть слова. Значимая часть слова называется морфема.

Морфемы бывают такие; корни, приставки, суффиксы (-тель — как раз суффикс), окончания. В слове шляпоприподниматель такие части: шляп-о-при-под -ним-а-тель.

Корень -ним-. Он имеет значение? Сравним: с-ним-а-тъ, под-ним-а-тъ; -ним- обозначает физическое действие. Какое — это уточняет приставка1.

Слово похоже на поезд:

шляп-о-при-под-ним-а-тель

Каждая часть — особый вагон. Он может быть прицеплен к другому поезду: вот так:

-ним-: с-ним-а-тъ,

шляп-: шляп-а, шляп-к-а,

при-: при-встатъ,

под-: под-брас-ыва-тъ,

-телъ: анти-об-лед-ен-и-телъ.

(Поняли, что значит это слово? По составным частям, по морфемам, можно понять.)

Все значимые части на рисунке — вагоны, а почему -о- соединительное в слове шляпоприподнимателъ — цистерна? Не

вагон с окошками? Потому что это не морфема. Кроме морфем, в слове есть интерфиксы, «междуморфемия». Они служат для соединения морфем, но сами значения не имеют. Вот мы их и рисуем по-другому.

1 О морфемах и составе слова читайте книжку: Земская Е. А. Как делаются слова. М., 1963.

Итак, на скорую руку разобрались. Знаем, что такое морфема. Оказалось, понять нетрудно.

Звукам в морфеме привольно

Посмотрим, как ведут себя звуки внутри морфемы. Сравним:

водный [водный],

вода [вада],

водовоз [въдавос],

заводь [завъть],

вод [вот] (род. п. мн. ч.)

Морфема — одна и та же. Звуки — разные. В одной и той же морфеме они меняются, как только им угодно. Корень один,

а звуки? То [вод], то [вад], то [въд], то [въть]. Морфема не стесняет звуков, позволяет им своевольничать — меняться то так, то этак. Что ж, так и обозначать на письме все эти разные звуки? когда будет трудно сообразить, что [завъть], [водный] и [вада] — однокоренные слова, трудно вникнуть в их смысл.

Мы пишем, чтобы смысл передать. А мельчайшая смысловая часть — морфема. Ее и надо сохранить в неприкосновенности, что бы там звуки ни вытворяли!

Посмотрите на слова с корнем -вод-. Звуки разные, а буквы-то одни и те же: вод\ Буквы берегут единство морфемы.

Так вот что передает наше письмо: морфемы — как значимые части слов! Письмо сохраняет в неприкосновенности их облик

в разных словах. Поэтому позволяет быстро их узнавать — и поэтому позволяет быстро узнавать слова. Слова — из морфем.

Конечно, буква все-таки передает звук, но за эту работу с нее спрашивают нестрого. Буква не обязана точно обозначать звук: можно немножко приврать. Звук обозначается с такой только строгостью, чтобы сохранить неизменным облик морфем.

(Надо помнить, что мы ни к какому окончательному выводу не пришли; мы только ищем: что же обозначается с помощью букв. Оказалось — не звуки. Теперь проверяем другую догадку: не морфемы ли мы обозначаем? Не их ли обслуживают буквы?)

Для всех морфема или не для всех?

Морфемы. Состав слова.

В школе слова разбирают по составу.

Ученым-языковедам бывает нужно узнать, какой состав слова и в современных языках, и в древних.

А в естественной жизни языка, когда мы говорим или пишем что-нибудь свое, — для нас-то, для нелингвистов, морфемы разве существуют? Не выдумка ли они, нуйсная только для всяких ученых затей? Обыкновенные люди, когда говорят, они-то и не думают о морфемах.

Вспомним: мы хотели узнать, как устроено наше письмо. А устроено оно так или иначе, действует, живет — не для одних только ученых: пишут-то все. И его устройство может ли покоиться на ученой выдумке — на каких-то морфемах?

Она для всех

Нет, морфема — не ученая выдумка. Всякий человек знает морфему, даже тот, кто не учился в школе или давно забыл все школьные знания. Знают и любят ее, да!

Язык все время пополняется новыми словами. Посмотрите, вот новинки в нашем языке — они вошли в употребление всего 10 — 15 лет назад1.

Меховушка. Меховая одежда, например шапка ( — Как тебе меховушка, подошла? — Как раз!).

Ополаскиватель. Приспособление для ополаскивания стаканов (У буфета визг: испортился ополаскиватель стаканов, брызги попадают в людей).

Подзапоздать. Немного запоздать. Сравнить: подзабыть, под-закусить, подзаправиться, подзаработать.

Молокопровод. Труба, по которой течет молоко (Молоко теперь от фермы пойдет прямо по молокопроводу на молокозавод).

Полярка. Зимовка в Арктике или в Антарктике (Полярка 1965 года была особенно трудной).

Отфутболить. Отослать к другому лицу (Заявление взял и, ничего не сделав, отфутболил в другой отдел).

Нержавейка. Нержавеющая сталь.

Обездвижить (в профессиональной речи). Лишить возможности двигаться (В медведей стреляли ампулами, чтобы на 10 — 15 минут обездвижить этих серьезных зверей).

Пропылесосить. Обработать пылесосом (Номер в гостинице убрали, пропылесосили).

Окномойка. Машина для мытья окон (Прилежно долизывают стекла резиновые языки окномоек).

1 Примеры взяты из книги: Новые слова и значения. Словарь-справочник. М., 1971.

Из многих сотен слов, которые вошли за последние 20 лет в русский язык, здесь взяты единицы. (Может быть, некоторые из них живут в языке давно, но не были замечены словарями; а другие еще не совсем вошли, раздумывают: войти или нет? Но сейчас не это важно.)»

Важно другое. И по этим единицам можно понять, как делаются новые слова. По образцу других!

Есть слово водопровод. А тут новое — молокопровод. Старый образец, но в него вбежала новая (для этого образца) морфема: молок-.

Есть слова: непроливайка (чернильница, из которой не проливаются чернила), впайка, вклейка, жнейка, выкройка, пристройка.

С одной стороны:

непроливайка

впайка

вклейка

жнейка

выкройка

пристройка

С другой стороны:

не проливать

впаять (то есть впай-ать)

вклеить

жать, жну

выкроить

пристроить

Взять основу глагола и добавить суффикс -к- (или -йк-) — вог, как созданы эти слова. Так же образовано новое слово нержавейка. И образец старый, и морфемы старые — и только их объединения по образцу — ново, небывало.

Значит, морфемы находят в старых словах, и из них делают новые слова. Кто делает? Ученые? Нет, просто те, кто владеет русским яз&ком. А если морфемы выбирают из старых слов, вынимают их оттуда, то, выходит, признают, чувствуют их смысловую отдельность.

Видно, морфемы — не выдумка ученых, а единица, с которой считаются все говорящие. Ведь кто-то слово придумал, но все его поняли, — значит, все так же выделяют морфемы, как придумыватель.

Слово ученого

Слово морфема сравнительно недавно вошло в научный обиход. Одним из первых его стал использовать и умно применять в исследованиях Василий Алексеевич Богородицкий (1857 — 1941). Он спорил с теми, кто считал, что морфемы — искусственная выдумка, что они есть в уме языковедов, а другим они ни к чему. Нет, доказывал он, морфемы — реальность самого языка, и каждый с ними считается и держит их в уме. Он писал:

«Вновь создающиеся слова . являются с частями, морфологически имеющимися в языке; такое появление раньше не употреблявшихся соединений морфологических частей, такая подвижность морфем доказывает действительное существование их в языке. Примеры:

Сочувственник. «Эх, ты, сочувственник, — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову». (Тургенев. «Накануне».)

Расхачиватъ. «Я начал уже расхачивать пить чай». (Из разговора.)

Перевысказывать. «Я это говорил, и повторял, и перевыска-зывал». (Из журнала.)

Напредставить. «Я все это напредставил и выдумал». (Достоевский. «Подросток».)

Осюрпризитъ. «Я был осюрприжен». (Из разговора.)

Литературничатъ. (В смысле заниматься писательством4; Иван Аксаков в письме.)

Слова, употреблявшиеся прежде с одними префиксами, суффиксами, окончаниями, принимают иногда по аналогии другие вместо них. Сравните, например, произношение держут вместо держат.

Морфемы, вообще являющиеся только соединенными, получают иногда самостоятельное существование, выделяясь в слова. Так, вич, например, в поговорке Наши вичй едят одни калачи». (Назвать кого-нибудь Ивановичем, Степановичем, Петровичем раньше было знаком уважения; вичами были люди состоятельные, отсюда — эта пословица.)

В. А. Богородицкий заключает: «Действительное существование в языке морфологических частей доказывается появлением этих частей в новых условиях».

Слова, придуманные поэтами

А вот поэты каких только слов не придумают! Маяковский, например, любил неологизмы. Как он их создавал?

Поэт грозит:

Досыта издеваюсь, нахальный и едкий.

Он хочет

Издинамитить старое.

Он видит счастливое будущее:

Цветы испавлинятся в каждом окошке.

Таких глаголов у него много:

.Пулей

сельскую темь

кулак иссверлил, неистов.

Глаголы созданы так: к существующим в языке словам прибавлена приставка из- (ис-). Получилось новое значение: действие нарисовано как неистовое, напряженное, многообразно и сильно выявленное. Это приставка из- внесла в глагол такое значение.

Сам Маяковский придумал такую приставку из-? с таким значением? Нет, нашел в давно известных словах: бранить — избранить (Избранил меня в пух и прах), бродить — избродить (Я избродил эти места вдоль и поперек), грызть — изгрызть (Мыши изгрызли весь пол), убрать — изубрать (Елку изубрали всякими украшениями), дергать — издергать (Он издергал меня своими замечаниями), мерзнуть — измерзнуть (Мы так измерзли, дожидаясь поезда!), ломать — изломать (Он в гневе изломал все вокруг).

Поэт нашел приставку из- в языке, в давно известных словах. И перенес ее в свои новые слова. С этим именно неистовым значением.

Но если нашел, перенес, то, значит, для него приставка из- (притом — с таким именно значением) была живой; не выдумка ученых, а реальность языка!

Снова выходит: морфема всем нужна. И поэтам, и их читателям. И все ее уважают, как самый крохотный «атом» языка, несущий смысл.

Самовар Полупшённого

Иван Семенович Полупшённый любил чаек попивать из самовара. И вдруг самовар прохудился — в боку у него та-акая дыра! Вся вода выливается.

— Я и решил, ввиду этого обстоятельства, — рассказывал Иван Семенович, как всегда помахивая указательным пальцем перед собою, — переименовать самовар и теперь называю его тфулява. Придут гости — не угостите ли чаем? из самовара?

А я им разъясняю: это не самовар, самовара нет, это тфулява. Они ничего не понимают и, необоснованно обидевшись, покидают мою квартиру. Вдруг прибежали мои племянники. Орут, необъективно шумят: «Дядя, чаю хотим». — «Нет чаю, нет самовара», — говорю. «А это что?» — «Тфулява». — «Что такое тфулява?» — «Самовар, в котором нельзя кипятить воду», — и показываю на дыру. «A-а, так он, значит, само-не-вар! Ни-

чего-не-вар! Пусто-вар! Дырковатый недовар!» Бегают, всем рассказывают: «У нашего дяди само-не-вар!» И пошло! Все спрашивают: «Починили ваш самовар? Ваш пустовар?»

Тут Полупшённый разводит руками и с недоумением говорит:

— Почему получилась такая неувязка? Моего слова тфулява не понимают, а их — поняли и всюду разнесли. Уж эта мне молодежь!

А что тут удивительного? Так и должно было случиться. Подумайте, почему?

Нечего ей меняться!

Теперь ясно: каждый из нас морфему знает, каждый ее ценит. Многие не догадываются, что ее имя — морфема, но на деле с ней считаются. А как же? Она помогает понять слово.

Но если морфему писать, всякий раз подчеркивая (буквами) ее изменчивость, то это будет помеха для понимания. Стали бы мы, положим, писать: снек — снига — снижок — снишки — снежный. Сразу и не поймешь, что эти слова — про одно и то же. Про снег.

Нет, буква должна стоять на страже морфемы. Оберегать ее постоянство. Раз слова: снег — снега — снеговик — снеговой — про одно, про снег, раз у них один и тот же корень (одна и та же морфема) — пусть буквы и покажут это. Пусть подчеркнут постоянство морфемы, даже если звуки и не совсем одинаковые. Смысл-то у этих слов один, а морфема как раз смысловая, значимая единица.

Волшебник меняет лицо

Есть сказка о волшебнике, который умел менять лицо. Но так, что каждый раз что-нибудь одно меняется. Он не мог сразу изменить и свои глаза, и нос, и губы, и лоб, и волосы, а мог либо то, либо это. Но и одного изменения ему было достаточно, чтобы всех обмануть. Вдруг окажется, что зарос бородой — из нее еле видны нос и глаза. Нос и глаза волшебников, и по ним его можно бы узнать, да борода сбивает с толку — не бывало у него такой рыжей, такой могучей, такой густой, такой все закрывающей бороды! И пока его разглядят и узнают, волшебник успевает много бед натворить.

Или нос вдруг себе вмиг отрастит — свешивается, как кривой ятаган, и на нем такие смешные, фигурно-выразительные родинки, что все на них смотрят и шепчутся: «Кто этот носовик? Никогда не видели такого!» И пока разберутся, пока поймут, кто он, он успевал исчезнуть, что-нибудь испортив.

Вы поняли, на что это похоже? Это похоже на морфему, если бы письмо передавало ее изменения. Но морфема — такой волшебник, которого надо легко узнавать. Как этого добиться?" Да запретить ей изменяться!

Буква и запрещает. Она не может изменить произношения. Произношение морфемы остается изменчивым. Но на письме буква утихомиривает морфему: она придает ей постоянный облик.

Итак: морфема в произношении — волшебник. Изменяется. Буквенная маска делает ее облик постоянным.

Потеряв чувство меры

Иногда морфемы, меняя свой облик, что называется, теряют чувство меры. Глаголы: ходить — шел, шла. ведь у них корни разные? Сейчас — разные. Исторически (в прошлом) — один и тот же.

Чередование х\\ш — для нашего языка дело обычное: успех — безуспешно, орех — орешник, ухо — уши, просохнуть — /гро-сушу.Чередование гласного о с его отсутствием — тоже известно; это — беглый гласный: сон — сна, рожь — ржи. Наконец, и д чередуется с «ничем»: ведут — вел, упадут — упал, бредут — брёл, украдут — украл, пропадут — пропал. Все отличия обычны. Но здесь, у морфемы ход-, шё-, ш-, меняются все звуки. Получаются совсем разные по звучанию корни: (.)

К тому же мена х\\щ бывает всегда в конце морфемы, а в этом корне — она начальная. Непривычно. Поэтому мы и считаем, что эти корни (в современном языке) — разные. Слишком много отличий.

На что это похоже? На другого волшебника: который может изменить сразу и нос, и глаза, и рот, и прическу. Конечно, и не узнаешь его, измененного, превращенного.

Так и с переменчивостью морфемы. Нашего старого волшебника, который может у себя менять что-нибудь одно, легче узнать, чем нового, во всем непостоянного волшебника. А все-таки и старый, и новый затрудняют узнавание. Помехи могут быть то меньше, то больше, но они есть.

И хорошо, что буква иногда помогает нам не обращать внимания на эти изменения. Волшебник отрастил себе нос, а мы приказали ему ходить в маске — в одной и той же постоянной маске. И по этой маске всегда легко узнаем его.

Хорошая маска, полезная!

1 Произносится: [шол].

МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ЛОМОНОСОВ

(1711 — 1765)

Пушкин писал о Ломоносове: «Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».

Этот университет — Михаил Васильевич Ломоносов — имел и филологический факультет, факультет словесных наук. Изучению законов русского языка Ломоносов отдал много сил.

С увлечением собирал Ломоносов материал для своей «Российской грамматики» (вышла в 1757 году). Тысячи записей! И каждая — какое-нибудь наблюдение, вопрос, обобщение, предположение. Вот например:

отъискатъ, отискать, отыскать.

Одно слово записано в трех вариантах. Ломоносов ищет: какую орфографическую форму избрать? Утвердилось последнее написание, сам Ломоносов отдавал ему предпочтение:

искать — отыскать, играть — сыграть, итог — подытожить, икать — разыкался.

Ломоносов чутко отмечал, что отвечает духу нашего письма, а что — противоречит.

Раздумывает он и о самых главных основах нашего письма. По его мнению, «в правописании наблюдать надлежит, чтобы оно . не удалялось много от чистого выговору и чтобы не закрылись совсем следы происхождения и сложения речений».

Что это значит: «чтоб не закрылись следы»? Сравните:

косит, касить, казьба, пракощик.

косит, косить, косьба, прокосчик.

Слева,написаны слова по выговору. И не видно, что эти слова однокоренные, косьба образовано от косить, прокопчик от прокос. Корень один и тот же, а носит разные буквенные маски: кос — кас — каз — кощ. Не догадаешься, что корень-то один

и тот же! Справа «следы происхождения слов» не закрыты. Ломоносов, значит, был сторонником такого письма, которое не наносило бы ущерба морфеме. В разных словах одна и та же морфема пишется одинаково — вот «следы происхождения слов» и ясны!

Ломоносов, как видно из его слов, хотел сразу двух зайцев убить: и писать по произношению, не удаляться от него, и морфему сберечь. Но как эти два требования объединить?

Ломоносов решения не нашел.

Русский язык - ОРФОГРАФИЯ - ПРАВОПИСАНИЕ

БОЛЬШЕ НЕТ

УЧЕБНИКИ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ ДЛЯ 7-8 КЛАССОВ

БОЛЬШЕ НЕТ

Русский язык - ВНЕКЛАССНЫЕ - ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАНЯТИЯ

БОЛЬШЕ НЕТ

 

Найти похожие материалы можно по меткам расположенным ниже

             👇

★Все➙ Учебники 7 класс, ★Все➙ Учебники 8 класс, ★ВСЕ➙ Внеклассные - Дополнительные занятия, Автор - Панов М.В., Орфография - Правописание, Русский язык - 7 класс, Русский язык - 8 класс, Русский язык - Внеклассные - Дополнительные занятия, Все - Для учащихся старших классов, Для учащихся средних классов

НОВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ УЧЕБНИКОВ и КНИГ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ

БОЛЬШЕ НЕТ

ПОПУЛЯРНЫЕ УЧЕБНИКИ и КНИГИ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ

БОЛЬШЕ НЕТ

Еще из раздела "РУССКИЙ ЯЗЫК"

БОЛЬШЕ НЕТ

УЧЕБНИКИ ПО РУССКОМУ ЯЗЫКУ СПИСКОМ И ДРУГИЕ РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ СВ

Яндекс.Метрика